А-линия
Шрифт:
– Поющий кристалл.
Вот это точно швах. Уволят сегодня же. Нашёл, что ей принести!
Боковым зрением я заметил, как кто-то из медиков медленно движется к нам. Плавно вскинул руку: стоп! Человек в халате остановился. Алина, не обращая внимания, поднесла шкатулку к глазам, потом к уху.
– Совсем как во сне.
Фразы были короткие, но, если не знать, что их произносит девушка, которую ещё месяц назад называли олигофреном, – можно было вполне принять их за обыкновенную речь.
– Спроси у неё что-нибудь, – прошипела в ухо Ира. – Не давай уходить в свои кристаллы!
– Это музыкальная шкатулка. Знаешь, что это за музыка?
– Как во сне, – повторила Алина, глядя на меня с ласковой улыбкой, но, кажется, в ответ не на мой вопрос, а на свои мысли.
– Как-нибудь можно сходить на концерт. Хочешь? Это место, где играют много разной музыки.
– Это будет прелестно, – совершенно серьёзно ответила она. Я опять не понял: себе или мне.
– Отвлекитесь от музыки! – велела Ирина.
– Э… Алин. Как спалось?
Я уже спрашивал это, знаю. В её обществе я впадал в какое-то скудоумие. Может, это заразно?
Не слишком толерантная мысль…
Алина снова не поняла вопроса. Она была как маленький ребёнок, который только-только научился говорить и непостижимым образом угадывает значения незнакомых слов; но многие всё-таки приходится объяснять.
– Как спалось? Как ты спала? Сны?
Её лицо просветлело: она поняла.
– Зелёная река и красивые травы. Жёлтые пятна. Как… как… – Она покрутила головой и наконец заметила толпу в дверях. Тут же отбежала в угол и сжалась там, отвернувшись лицом к стене.
Медики бесшумно вышли – видимо, Ира отдала приказ. Ей было всего двадцать шесть, нашей чудесной начальнице, но все в этом крыле института слушались её беспрекословно.
В лаборатории стало тихо; тихо и солнечно. Часы показывали начало седьмого, и лучи сочились совсем нежаркие, ласковые, как Алинина улыбка. Я подошёл, коснулся её плеча кончиками пальцев.
– Испугалась? Это врачи.
Она не желала откликаться. Зажалась в твёрдый комок, торчали под футболкой лопатки.
– Они тут, чтобы беречь тебя. Чтобы ты не болела.
– Я не болею, – пробормотала Алина. Плечи у неё слегка расслабились, но она по-прежнему не хотела повернуть головы.
– Давай сядем.
Я подал пример: первым уселся на кушетку. Она была жёсткая, скользкая, нагретая солнцем. Алина, помедлив, села рядом. Шкатулку она сжимала в руках. Некоторое время мы сидели молча, а потом она снова принялась вертеть её крышку. Заплясали солнечные зайчики, и Алина наконец успокоилась. Подвинулась поближе ко мне и положила палец на крышку, а потом перевела на дрожащее бело-золотистое пятно на стене.
– Это солнечный зайчик.
– Это как во сне. Зелёная река. Красивые травы. Солнечные зайчики.
Алина кивнула и вдруг обмякла, съехала по моему плечу, закрыла глаза и приоткрыла рот. Я испугался только на секунду, а потом вспомнил, что говорила Ира: сегодня она пробудет в здравом уме минут двадцать. Отпущенное инъекцией время истекло, и она просто отключилась.
Глава 3. Двадцать один день, чтобы выработать привычку
Я пришёл к ней в двадцать второй раз. Время, требующееся, чтобы выработать привычку, истекло. Но привыкнуть к Алине было невозможно. Каждый раз я видел другого, иного, нового человека: она менялась ежечасно. А назавтра, к тому же, планировалась небывалое: ей предстояло впервые оказаться на улице.
Ира заявила: никакой стерильности. Никакого зимнего сада при институте, никакого огороженного внутреннего двора.
– Пройдётесь до метро. До метро и обратно. Погуляете с полчаса. Но чтобы всё по-настоящему.
– Ира, она до сих пор пугается людей. Ей страшно, когда в комнате больше одного человека!
– Вот и давно пора с этим покончить. Нам уже в декабре ехать в Москву отчитываться. Там будет много народу… Да и не для того мы делали всё это, чтобы она всю жизнь провела в лаборатории!
– Я тоже так думаю, – тихо проговорил я.
– Вот и идите гулять. Игорь. Я понимаю, это не входит в твои обязанности по договору… Если ты откажешься, я пошлю с ней кого-то из персонала. Но с тобой ей будет комфортней всего.
– С чего это ты так решила?
– Какой-то ты вспыльчивый стал, Игорёк, – вздохнула Ира.
– Почему ты так решила?!
– Она сама так сказала.
– Кому? Тебе?
У меня стало очень неприятно внутри. Руслана всё ещё не знала об Алине; я мог бы рассказать ей, попросив не распространяться, но чувство, что делать это не стоит, от слов Иры только окрепло.
– Когда?
– Вчера… или позавчера… не помню. Все дни как один. Я вообще не успеваю за временем, Игорь.
– Когда она успела тебе сказать? – напирал я.
– Постучалась в кабинет. Наверное, в её палате дверь не заперли… Надо дать втык сёстрам… Сказала, что ей скучно и не спится. Мы попили чаю. Она сказала, что ты хороший учитель. Очень терпеливый. Ещё сказала, что готовит тебе какой-то подарок. Так что… видишь, не так уж и боится она людей. Меня не испугалась.
– Тебя она видит каждый день.
– Через стекло.
– И всё-таки…
– Ладно, – подвела итог Ирина, зарываясь в свои бумажки. – Идёте – и точка. Не переживай, я по пятам вам пущу прикрытие. А сегодня можешь быть свободен. Только, будь добр, принеси кофе, а? И ей завтра не вздумай покупать мороженое.
Я покосился на Ирину.
– Намекаешь на что-то?
– Дни тёплые стоят… На улице нельзя отследить реакцию её организма, мороженого мы ей ещё не давали. А что?.. Что ты такое подумал?
– Я подумал, – резко, чтобы скрыть смущение, бросил я, – что ей понадобится более приличная одежда для прогулки по улице. Иначе все будут пялиться, они а начнёт нервничать ещё больше.