… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
Мне тут делать нечего. Пойду домой.
Следующий день принёс новость.
Саша Плаксин, он же Эса с улицы Гоголя, видел Ольгу на Сейму возле домиков. Он с ней не говорил, но видел, два дня подряд.
Я не стал ждать дальнейшего развития событий и уехал в Нежин. Главное – жива-здорова, а у меня завтра утром экзамен.
Люпус поставил мне четвёрку.
Перед дверью в аудиторию, где шёл экзамен, я зычным голосом взревел:
Gaudeamus igitur …
Пропажа
Juvenes dum sumus!..
Люпус выскочил из аудитории убедиться, что это я так хорошо латынь усвоил, а затем уже экзамен у меня принимал словно на конвейере – открыл зачётку, поставил четвёрку, закрыл зачётку.
Прощай, латынь.
После экзамена я вернулся в Конотоп и мать мне рассказала, что утром приходила Ольга.
Та не заметила, что мать в спальне, и сразу бросилась в комнату, к зеркалу в шифоньере.
Блузку расстегнула и стала рассматривать пятна на груди.
Клеймо владельца.
Каждому – своё; кому иероглифы на запястье, кому ожерелье из засосов на грудь.
– Накричала я на неё, чтоб убиралась где была. Она собрала одежду и ушла. Что теперь будет?
Я пожал плечами:
– Что теперь может быть?
– Ленку я ей не отдам,– сказала моя мать.
Всё это было очень тягостно.
Ольга пришла на следующее утро, но уже в водолазке. Сказала, что ночует у тёти Нины, потому что моя мать её выгнала.
Начала вешать мне лапшу про отдых на Сейму со Светкой в домике знакомых дяди Коли.
Я попросил её не напрягаться, всё равно мы разводимся.
– А Леночка?
– Останется здесь.
Она начала грозить, что увезёт дочку в Феодосию к своей матери. Потом сказала, что это я её довёл своими блядками в Нежине, про которые ей докладывали, но она молчала, что, да, она поехала на Сейм назло мне, но там ничего не было, а у нас ещё может всё наладиться.
( … в жизни всегда есть выбор.
Можно копать землю, а можно и не копать.
Подав на развод, признаёшь себя рогоносцем, принимающим ответные меры в рамках текущих правил общественной морали.
Не подав на развод, всё равно остаёшься рогоносцем, но только, если смотришь на себя глазами общества; либо – но это уже дано не каждому – становишься ахулинамистом, забившим на всё и живущим в своё удовольствие.
Маленький нюанс в том, что истинный ахулинамист не замечает никакой дилеммы – он так и живёт в своё удовольствие.
Мне всегда хорошо было с Ольгой, но на меня навалилась масса вековых устоев морали и кодексов «чести», так что я стоял перед выбором: становиться рогоносцем, или перейти в другую лигу?
Выбор всегда трагедия – выбирая одно, утрачиваешь другое…)
Не люблю выбирать, предоставляю трагедию другим – судьбе, или случаю.
Но в тот момент я вместо монетки использовал Ольгу и сказал ей, что всё будет забыто и мы начнём с чистого листа, если она до конца дня достанет мне дури на один косяк.
Она ушла и вернулась под вечер усталая, сказала, что обошла весь город, но ни у кого не нашлось.
Перст судьбы. Жестокий случай.
Alea jacta est!..
( … если бы Ольга достала косяк, мне, как благородному человеку, оставалось бы только сдержать данное слово.
Нам пришлось бы жить дальше и теперь это письмо тебе писал бы кто-нибудь другой.
А может никакое письмо и не понадобилось бы, а были бы у тебя и папа, и мама. Ведь изменение всего одной, даже мелкой детали приводит к неисчислимым вариантам возможных последствий.
Допустим, летишь на машине времени в Мезозойскую эру, где случайно раздавливаешь одного единственного комарика и по возвращении оказываешься в необратимо изменённом будущем – год тот же, откуда вылетал, но сам ты уже не соответствуешь современным нормам.
Сам виноват – глядел бы лучше на что наступаешь в мезозойском прошлом.
Всего один косяк вернул бы мне семейную идиллию с идеальной женщиной.
Она ведь не торговала собой, не обменивалась на деньги, или другие какие-то выгоды и мне изменяла ради личного удовольствия.
Натуральный обмен утехами; ты – мне, я – тебе.
То, что она ещё там с кем-то менялась, не умаляло моего наслажденья ею.
Зачем же я так тупо отказался от того что хотел и получал?
Устои общества не оставляли мне иного выбора, кроме как влиться в толпу тупорылых «бурсаков»…)
Она сделала мне отличный минет на прощанье и попросила прийти назавтра к тёте Нине для чего-то важного.
Так, по воле жестокого случая, я стал рогоносцем.
( … долгое время я всё не мог понять за что так не люблю Лермонтова; теперь знаю – за его ложь.
Лермонтов лгал с первого же шага, со стихотворения на смерть Пушкина:
…с свинцом в груди… поникнув… головой…
Ну, допустим, эта ложь вызвана незнанием анатомии; гусар – не лекарь, ему что пах, куда попала пуля, что грудь, всё едино; полметра туда, полметра сюда.
Но следующей лжи я уж никак не могу простить:
…восстал он против мнений света…
Голубчик, Лермонтуша! Не восставал он, а именно что в точности исполнил предписания света на подобный случай.