… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
Аж жалко парня.
Сожитель мой не врал, конечно, и свой поступок объяснял желанием уберечь Игоря от роковой ошибки, но всё равно – сволочь он, этот Новоселицкий, хоть и еврей.
Короче, н'eчем мне выслужиться перед кагебистом и н'eчем подсушить подмоченную замполитом репутацию.
( … а ведь если бы закрыли на неё глаза и на факт крещения дочери в подпольной церкви, и на оскорбление работника КГБ на Комсомольской горке в городе Ставрополе, то я, глядишь, и без разведшколы
Мама всегда говорила, что я очень способный.
По сути дела, я собственными руками отравил свои студенческие годы.
Две ежемесячные встречи с безымянным капитаном выматывали меня как неизбывная зубная боль.
Я глушил и гнал от себя мысли об этом, но они возвращались, как возвращаются к больному смертельной болезнью мысли о подступающем конце.
В моменты самых ломоносовских разгулов вдруг вспоминалось, что через три дня мне опять на встречу; и что хотя «сексот» всего лишь сокращение от «секретный сотрудник», но звучит парашнее, чем «чмо».
А деваться некуда – у них моё заявление и доносы с подписью «Павел».
Даже если залечу на зону, там враз «кум» подкатит, чтоб я стучал и дальше, иначе архивы КГБ дотекут до «пахана».
Жить мне стало тесно, как Синдбаду-Мореходу, когда в каком-то из путешествий на шею ему примостился подлый старик и душил ногами при непослушании.
Но почему чекист вдруг оказался безымянным?
Он называл мне своё имя-отчество, вот только убей – не вспомню.
Не то, чтобы боюсь – нет, а просто провал в памяти.
Как ни напрягаюсь, не могу вспомнить.
А впрочем, не слишком-то и хочется…)
Ресторанов в Нежине тогда насчитывалось два – «Полiсся» на базарной площади, и «Чайка» в одноимённой гостинице возле горкома-райкома и Ленина на главной.
Третий находился в первом этаже вокзала, но днём он работал как столовая, поэтому я его не считаю.
Эпически провинциальная глушь; до умиления.
Даже площадь перед базаром, в сущности, всего лишь улица, но просто очень широкая, вверх от моста к универмагу.
В ресторан мы ходили очень редко и то не все – Яша и Фёдор отказывались.
Их замещала Светочка, невеста Марика.
Длинные белые скатерти на столах и широкая зелёная дорожка от входа и до ширмы в углу, за которой окно на кухню, показывали, что тут вам ресторан, а не забегаловка.
И надо очень долго ждать, пока официантка принесёт заказанный гуляш с картошкой.
Саша Остролуцкий всякий раз принимался тереть салфеткой ложку-вилку-нож из разложенного перед ним прибора на столе.
Типа, он такой чистоплотный. Хорошо хоть нет мизинчик не отставляет при этом.
Чистоплюй детдомовский.
Светочка как всегда шпыняет Марика: «что такое, Марик? Я не поняла!», но уже вполголоса.
Наконец-то из-за ширмы показалась официантка с подносом в руках. Нет. Понесла к другому столику.
Но вот уже и к нам. Она переставляет тарелки с подноса на скатерть.
Саша деловито разливает водочку из круглого, как колба в химических опытах, графинчика.
Вздрогнем!
И после второй стопки ты уже участник остроумной застольной беседы. Твои ухватистые пальцы так ловко покручивают вилкой.
Музыка из динамиков за ширмой звучит уже не слишком резко.
Ты ненавязчиво обводишь взглядом зал.
Какую тут можно пригласить для медленного танца на зелёной дорожке?
Марик всех их знает: с какого факультета вон те, скажем, девушки и даже курс какой.
А если местные, то Светик изложит всю их подноготную.
Золотая молодёжь. Прожигатели жизни.
В конце Марик платит за всех из мягкого коричневого кошелька – в общежитии рассчитаемся за свои доли.
Вобщем, Марик парень неплохой, вот только очень любит поучать.
При возвращении из душа на первом этаже, он непременно заглянет в вестибюль, поблагодарить вахтёршу тётю Дину за горячую водичку.
И начинает мне толкать, что она к водичке ни при чём, но это неважно, зато теперь готова делать тебе одолжения.
Это как если кому-нибудь что-нибудь пообещать. Никто не знает когда ты выполнишь обещанное и выполнишь ли вообще, но человек уже зависит от тебя и, в ходе ожидания, он – за тебя.
( … мне кажется, что он просто повторял то, чему его с детства научал его отец.
Еврейская мудрость – от поколения к поколению.
Вот у кого чекисты научились сулить разведшколу…)
За обучение уму-разуму я расплачиваюсь книгой «Замок Отранто» в толстом коричневом переплёте, которую по его просьбе украл в библиотеке Клуба КПВРЗ.
Это несложно – засунул книгу под ремень брюк под кожухом и вышел записать какую-то ещё в свой формуляр.
Пиры у себя в комнате обходятся дешевле. Яша с Федей отправились за «Кальвадосом» в приплюснутых бутылках; мы с Остролуцким – на кухню.
На каждом этаже две кухни, рядом с каждой из лестничных площадок, в каждой кухне по две газовые плиты, один кран с раковиной и дверцы ящиков в три ряда, как в автоматических камерах хранения, только не железные, а из ДСП.
Мы чистим картошку. Много картошки.
У Саши спортивно-подтянутый вид, зиппер курточки взжикнут до верху, висюлька собачки болтается под подбородком.
Ладно, хватит. Теперь нарежем. Ты постой там у двери, просто обопрись.
Посмотрим, что тут у нас….