А жизнь продолжается
Шрифт:
— Так и быть.
— Сделайте это, поддержите мое начинание! Мы можем заключить с вами письменный договор. Присядьте-ка на минуту! — сказал адвокат и стал искать на конторке соответствующие бланки.
Но Август пока что не хотел себя связывать, ему хватало и овцеводческой фермы.
— Я подумаю, — сказал он. — Другое дело, если вы заключите договор с вашими каменщиками.
— С каменщиками! — фыркнул адвокат. — Они будут делать то, что я им скажу.
Этот человек явно свихнулся.
Август посоветовал Боллеману и его товарищам погодить и
— А это вам, ребята, на первое время!
— Господи Иисусе! Вот это да!
— Ведь чего только мы с вами вместе не пережили, — растроганно произнес Август. — Пока я в Сегельфоссе, нужда вам не угрожает.
Он завернул в банк снять со счета деньги. Дела его шли великолепно и бесподобно, овцеводческое хозяйство разрасталось у всех на глазах. Вот только Давидсен в банке… миляга Давидсен позволил себе намекнуть… закинул словечко… даже и не словечко, просто у него был этакий тон. Консул бы такого себе не позволил.
Все началось с того, что Август снисходительно пошутил:
— Вам, может быть, кажется, что я беру слишком много?
Другой бы на месте Давидсена громко расхохотался и заверил, что денег у Августа еще непочатый угол, черпать да не вычерпать, Вандербильт и тот умер, не успев поистратить свои миллионы. Но нет, на лице у Давидсена появилось озабоченное и даже грустное выражение, и он ответил:
— Это же ваши деньги!
Консул никогда бы так не сказал. Август почувствовал себя задетым и спросил:
— Консул здесь больше не бывает?
— К сожалению, нет, — ответил Давидсен, — теперь я один. Но долго я здесь не останусь, слишком большая ответственность. Как только я совершу первую же ошибку, уйду.
Август:
— Надеюсь, вы не совершили никакой ошибки, выдав мне эти несколько тысяч?
— Нет-нет! — ответил Давидсен. Но на всякий случай еще раз проверил и сказал: — Нет, все правильно.
Консул никогда бы не стал перепроверять.
— Я, собственно, хотел поговорить с консулом, — сказал Август.
И пошел к консулу.
Речь шла о каменщиках, которых адвокат Петтерсен хотел заставить бесплатно на себя работать. Что бы господин консул им посоветовал? Как им поступить? Не взыщите за беспокойство!
Подумав с минуту-другую, консул сказал:
— Я в этом не очень-то разбираюсь, а вернее, не разбираюсь вовсе. Но я полагаю, тут мог бы помочь судья. Похоже, у адвоката Петтерсена с головой не совсем в порядке. Он несколько раз обращался ко мне с письменной просьбой: хотел откупить у меня все до единой долговые расписки, но я ему не ответил. Тогда он на днях заявился сюда в контору и принес с собой стул.
Август не позволил себе рассмеяться в присутствии консула, он сказал, Возвращаясь к вопросу о каменщиках:
— Адвокат забрал себе в голову, что строит на пустыре не виллу, а банк, теперь рабочие должны разломать готовый подвал, но платить им он за это не собирается.
Консул посмотрел на часы:
— Я еще успею застать судью. Поедете со мною?
Август порадовался тому, что строго одет; сидя в автомобиле рядом
Они обсудили с судьей положение дел. Нет, подавать на адвоката жалобу — долгая история: вызов в суд, отрицание вины, приговор, апелляция, новое разбирательство и так далее, нет, рабочим это затевать ни к чему, надо попробовать уладить все в частном порядке.
Судья сказал:
— У нас с вами, консул, повлиять на адвоката никак не получится, мы порвали с ним всякие отношения, когда вытурили его из банка. Интересно, а не мог бы тут поспособствовать аптекарь Хольм? Они с Петтерсеном знают друг дружку давно, я частенько наблюдал, как они между собою пикируются, но скорей по-приятельски. Что, если вам, господа, переговорить с аптекарем?
Они поехали в аптеку. Там их ожидало неприятное известие: фру Петтерсен обратилась вчера к доктору Лунду с просьбой осмотреть ее мужа, ибо тот помешался.
— Ну и тогда доктор зашел за мной, — рассказывал аптекарь, — мы пошли вдвоем к адвокату и долго с ним беседовали. Разумеется, он помешался, на этот счет не может быть никаких сомнений! Он повел нас осматривать его новостройку и сказал, что теперь это будет банк. Постройка обойдется ему в миллион, а стены в подвале будут бронированные. Все это время фру Петтерсен была с нами, она не переставая плакала и молилась. Мы с ней решили, что ее мужа следует отправить в морскую поездку, я попробую его уговорить и буду сопровождать. Если во время плавания ему не станет лучше, придется мне поместить его в психиатрическую больницу.
Консул спросил:
— Как вы думаете, удастся вам его уговорить?
— Да, — ответил аптекарь, — это уже дело решенное. Мы поедем закупать броневые листы.
— И когда вы отбываете?
— Сегодня вечером. Рейсовым, который идет на юг.
— Жалко, у каменщиков будет простой, — сказал консул. — Ведь все застопорилось.
Август:
— Я предупредил их, чтобы они приостановили работу, а там увидим.
— А им есть на что жить?
— Да, — сказал Август.
Они поехали назад. Черт возьми, до чего же Августу нравилось раскатывать по всему городу вместе с консулом, это приятно щекотало его самолюбие; когда консул отвечал на приветствия, он тоже прикладывал руку к шляпе. По его выражению, это был совсем уже другой коленкор!
Возле консульства они вышли из автомобиля.
— А теперь, Подручный, поговорим о другом, — сказал консул. — Помните, я вам рассказывал об английском господине, который должен был приехать сюда охотиться? Хорошо. А помните, я просил вас постараться придумать что-то особенное, чтобы его развлечь?
— Я об этом уже подумал, — сказал Август. — Когда прибывает лорд?
— Сейчас он в Финмарке, на ловле лосося, но скоро сезон закончится, и тогда он приедет к нам.
— В горном озере есть форель, — сказал Август.