Абонент вне сети
Шрифт:
Двор морга был круглым каменным мешком, где каждый нормальный человек задумывается о том, чтобы немедленно бросить пить и курить. Первым под его своды вошел Серж Невзоров, в прошлом звезда нашего класса, а ныне лысеющий перец с потертым плотоядным лицом. Это лицо притягивало к себе чужие кулаки мистическим образом: казалось, кто-то свыше расставляет на его пути нетрезвых гопников, ищущих разрядки. Зато многим девушкам нравились его озорные глаза и здоровенный а-ля Мик Джаггер рот. После школы Серж увлекся растафарианством, что быстро привело его
На Сержике были высокие ботинки «милитари» и штаны цвета хаки, как будто он собирался лично рыть могилу.
– Здорово, ман, – он протянул мне руку и обнял за плечи. Он был возбужден в предвкушении интересного дня и мрачнел только усилием воли. – Блин, такая херня творится. Зверье одно вокруг, одно зверье.
Потом он закурил и рассказал, что недавно сделал веб-дизайн каким-то крутым финнам и неделю куролесил за их счет в Хельсинки. Хотя я не представляю себе финнов, которые доверили бы ему отнести клавиатуру в соседнюю комнату.
Пока он набирал очки в своих глазах, у ворот остановилась «девятка», из которой вышел старший оперуполномоченный уголовного розыска Юра Тихонов и неспешно двинулся к нам. Формы на нем не было, но налет власти чувствовался издалека. Под два метра ростом, короткая стрижка, черный костюм и солнцезащитные очки делали его похожим на киношного супермена. И было трудно представить, что в 1998 году Юра сидел в «Крестах» по подозрению в разбое.
– Здорово, старший оборотень, – приветствовал его Серж. – Как работа с задержанными? Квартиру отремонтировал?
– Сережа, – Тихонов был траурно строг. – То, что ты еще на свободе, это не твоя заслуга, а наша недоработка.
– Недоработка? – вскипел Серж. – Да у меня неделю назад в «шестидесятке» трубу зажали и пятьсот рублей.
– Откуда у тебя пятьсот рублей? – отозвался Юра. – Я в Приморском районе работаю, и у нас беспредела нет. Опускают только зверей. Это положительно нас характеризует.
– А кто Дэна зарезал, в Приморском районе знают? – вмешался я.
– Да непонятно там ни хрена, – Тихонов наконец снял очки, которые глупо выглядели на фоне моросящего дождя. – Ему на трубку редко звонили, и только свои. Здешние опера говорят, что пробивают через барабанов, но пока без толку.
– А они не хотят сначала изучить его знакомых, – сказал я. – Меня, например, вообще никуда не вызывали.
– Меня тоже, – поддакнул Серж. – Следствие сбилось с ног в поисках убийцы.
– Это положительно их характеризует, – буркнул Тихонов.
Пушка на Петропавловке возвестила полдень. Одновременно с ней во двор шагнул Артем Пухов, глава небольшой медицинской фирмы, в последнее время раскручивающий себя как «доктор Пухов – ваш надежный целитель». Он был полной противоположностью брутального Тихонова: метр шестьдесят, с тонкими чертами лица и навороченной прической, словно у парикмахера Зверева.
– Ну что? – Артем Алексеевич вяло пожал всем руки, словно находился при смерти от малярии. Меланхолично-депрессивное состояние было с некоторых пор обычным для Пухова, пока алкоголь не заливал маленькие белесые глазки. После этого он мог прыгать голяком через костры.
– Ничего, – отозвался Серж.
Дружба – это мужская разновидность романтики. Она умирает, если не подвергается испытаниям. Уже много лет мои школьные друзья встречались, главным образом, чтобы попить пива под футбол. И между нами все чаще возникали ситуации, когда нечего сказать. К тому же все знали, что первым говорит самый слабый.
Молчание нарушила Лика, появившаяся в сопровождении Коли, соседки Дэна Веры Николаевны, его давней подруги Марины Крапивиной, безработного Гриши Булкина по прозвищу Булочник и двух незнакомых девушек, как оказалось, подруг безутешной сестры. На Лике был тот же сценический наряд, что и в нашу последнюю встречу. Она была бледна, старательно накрашена, а в прическе чувствовалась рука неплохого стилиста. Сентиментальный Серж прижал ее к себе и зафиксировал секунд на десять.
– Спасибо, что пришли, – сказала девушка, стряхнув его с себя.
– Горе-то какое, – всхлипнула Вера Николаевна.
Лика с Колей зашли в здание, и трагический пафос исчез, как напряжение после команды «вольно». Серж познакомился с подругами Лики и рассказывал, как он и покойный Дэн играли в одной рок-группе. Девушки улыбались и присматривались к парням. Булкин возбужденно рассказывал Тихонову, как сегодня продавщица в магазине выдала ему сто рублей сдачи вместо десяти. Пухов меланхолично бродил по двору и делал вид, что размышляет о вечном.
– Как твои дела? – подошла ко мне Марина Крапивина.
– Промыслового значения пока не потерял. Пишу помаленьку.
– Где?
Я назвал несколько изданий и спросил, как у нее.
– Меня повысили, – похвалилась она. – Я теперь третье лицо в фирме. Но свободного времени мало. Зато снимаю квартиру на Загородном.
– Круто. А Миша?
– Мы развелись год назад.
– Второй раз? А что случилось?
– К сожалению, у него вместо головы жопа…
Марина рассказала, что изучает немецкий язык. Зачем? Да потому что он ей нравится! По этой же причине она учится фотографии и хочет заниматься этим профессионально. А как же ее нынешняя работа? Так, естественно, пойдет лесом! Именно за это Дэн когда-то влюбился в нее на всю голову, именно поэтому они расстались. Дэн настоял на дальнейшей дружбе и даже пил вино с ее новыми любовниками. Ближний круг указывал ему, что, мол, настоящие мужики до такого не опускаются, но ему было плевать. Когда мечта о девушке из сибирской глубинки в нем затихла, он говорил, что Марина – это его Дульсинея Тобосская.