Аделаида: путь к Тьме
Шрифт:
— За серебрушку возьми! — предложил их продавец очередной покупательнице.
— Такого цвета? Да и за двадцать медяшек не возьму! — ответила женщина.
— За полсеребрушки, всего тридцать медяшек, ты глянь, какое качество! — чуть ли не взвыл продавец.
— Ага, качество! А носить-то их как? Никак! Дак и смысл тогда какой в этом качестве?
Жадность алчно зашептала: «Надо брать, шикарные штаны. Посмотри, остальные он по три серебрушки торгует, а некоторые и по пять! Это ж какая экономия! Надо брать сразу трое, может, он уступит трое штанов за серебрушку?»
Я подошла к прилавку, когда остальные покупатели расступились. Потрогала штаны. Они и впрямь оказались чудо как
— Сколько? — спросила я, показывая продавцу стопку из трёх штанов.
— Три серебрушки за всё! — ответил он.
Я демонстративно выгнула бровь и склонила голову набок.
— Ладно, бери за две! — смилостивился он.
Я пожала плечами и положила вещи обратно на прилавок.
— Полторы! — кинул мне в спину он, когда я уже готова была уходить.
Я развернулась, смерила его долгим взглядом и сказала:
— Одна за всё.
Продавец разозлился, распушил усы и возмущённо насупился. Я сделала вид, что отхожу от прилавка. Он сделал вид, что верит, и сдался:
— Забирай!
Я дала ему золотой. Он с сомнением посмотрел на монету и на меня, затем набрал сдачу и отдал мне. Я тщательно пересчитала. Пятьдесят семь серебрушек. Я понятия не имела, сколько серебрушек должно быть в золотом, но Интуиция подсказывала, что не пятьдесят восемь. Про медяшки он сказал, что тридцать — это половина серебряной монеты. Возможно, по аналогии в золотом шестьдесят серебряных? Сощурившись, я тяжёлым взглядом посмотрела на ушлого торгаша.
— Мало.
Сквозь зубы сыпля проклятиями, он отдал мне ещё две монеты. Я отошла от его прилавка подальше с ощущением триумфа в душе. С остальными покупками дела обстояли куда печальнее, много сэкономить не вышло. Пришлось купить подобие заплечного мешка, чтобы сложить в него новые вещи, на сумку мне явно не хватало. На обувь в итоге осталось только полтора золотых.
Сапожный прилавок выглядел не особо презентабельно: вся обувь была свалена в кучу, со стороны тяжело понять, какая пара к какой относилась. Сначала я наблюдала за тем, как товар выбирали другие. Покупатели доставали одну половинку пары, а вторую лавочник вынимал из-под полы. Платили по-разному. За сапоги два-три золотых, за ботинки — полтора. Я нуждалась в летней обуви, поэтому присматривалась к сандалиям и чему-то наподобие очень открытых мокасин. Сандалии тут делали довольно практичные — с защищённым носком, открытой пяткой и обмоткой из завязок по щиколотке. Никаких пряжек, замочков, крючочков, только кожа.
Когда поток покупателей иссяк, я осторожно подошла к прилавку, выбрала и показала приглянувшиеся обувки торговцу.
— Сколько? — вопрос почти потонул в рыночном шуме.
— Два с половиной, — громогласно ответил он.
Разжала кулак со всеми монетами, что у меня были, и показала ему.
— Мало! Може, тебе за энти гроши ещё и магическую подгонку по ноге сделать? — хохотнул он.
Отметив, что такая существует, я приуныла. Сапожных лавок на всей ярмарке нашла только две, но на второй обувь продавали взрослую, а мне требовалась если не детская, то подростковая. Несмотря на рост, нога у меня была небольшого размера, а по местным меркам так вообще маленькая.
На рынке я убедилась, что никто в замок высоких людей специально не отбирал. Просто рослый народ эти шемальянцы. Или, может, гравитация тут меньше, вот они и растут, но лично я пока никаких отличий не заметила, до потолка подпрыгивать не начала.
Торговец прогонять не стал, позволил постоять помедитировать на понравившиеся модели. От нечего делать я разложила все оставшиеся на прилавке обувки по видам. Он заинтересованно
— Эй, девка! Это ты сама эдак разложивать напридумывала? — с любопытством спросил продавец, когда вокруг снова опустело. На мои кивки и полные надежды глаза он лишь хмыкнул. — Неужто удумала, что я тебе за такую малость отпущу две пары себе в убыток? Нет. Но есть у меня предложение. Ярмарка будет ещё два дня. Приходи, наводи порядок. То, что тебе по ноге, я отложу. А в конце продам обе пары за полтора золотых.
Мужчина смотрел на меня с лукавым прищуром. Как же не хватало умения говорить! Да и где гарантии, что он не обманет? Их не было. Но чем я рискую? Поработать два дня бесплатно? Обидно, но не смертельно. Кормят-то меня в замке. Два выходных есть. Конечно, в капильню я теперь не попаду, но обувь важнее, чем культурные развлечения. По крайней мере, сейчас. Мой кивок торговец принял благосклонно. Остаток вечера я следила за прилавком. Он пустил меня за него, чтобы показать, какую ещё обувь я могу выставить. Оказалось, что в закромах спрятано столько всего интересного! На витрине и половины не лежало! Обдумав ситуацию, я нашла у него верёвку и нанизала на неё несколько десятков сандалий. Торговец сначала усмехался, а затем помог её закрепить. Снимать сандалии стало сложнее, но зато на прилавке освободилось место.
Я нашла деревянный ящик и взобралась на него повыше. Самые красивые сапоги выставила на верхнем ряду так, чтобы голенища привлекали взгляд тиснением и выжженным рисунком. Теперь люди не проходили мимо прилавка, а задерживались на пару секунд полюбоваться. Подошёл продавец из соседней лавки. Он торговал оружием, и оно тоже было беспорядочно навалено.
— Это чевой-то тута устроили? — с интересом спросил он, пожёвывая какую-то палочку.
— Та вот, торгуем помаленьку.
— А девка чейная, твоя ли?
— А твоё в том какое разуменье?
— Думаю, пущай мне тоже красоту наводит, коли антирес такойный имеет.
— Девка на меня робит! А ты поди! — нахмурился продавец сапог, чем вызвал улыбку.
Вы ещё подеритесь тут! Но до скандала дело так и не дошло. После протяжного свистка все засуетились и начали собирать товар. Пришлось помочь нанимателю. Верёвку с сандалиями я скрутила в узел, чтобы завтра сразу развесить, сапоги упаковала отдельно от остальной обувки.
— Ты это, приходь к завтрей заре. Утром сутолока, мне подсобница нужна. Обыкновенно сынки пособляют, да заболели они, слегли все перед отъездом. Объелись сыра порченного, уж так их проносит, что куда на ярмарку их тягать?
Покивала и собрала все товары.
Обратно до замка шла с мешком. Ноги гудели. В библиотеке рассиживаться было некогда, казалось, что к нагрузкам я привыкла, ан нет.
Спать легла сразу после ужина. Боялась проспать, ведь ни часов, ни будильника у меня не было, так что полагаться приходилось на птичий гвалт. Птицы последнюю неделю начинали гомонить за пару часов до зари.
О том, что ухожу, Домоправительницу я предупредила жестами. И завтрак тоже попросила собрать с вечера. Повар противиться не стал, напротив, уложил немного тёмно-бордового хлеба, который тут не так уж часто подавали к столу, целых два варёных яйца, кусок твёрдого сыра и небольшую бутылку с компотом. То ли перепутал, то ли пожалел, но еды получилось явно больше, чем привычная утренняя порция.