Аделаида: путь к Тьме
Шрифт:
«Какой он… большой… вы только посмотрите на его руки… какие пальцы…» — простонала Сексуальность.
«Он плохо пахнет», — брезгливо заметил Разум.
«А мы его помоем прежде, чем в постель уложить. Или прямо в душе… отмытого…», — не унималась Сексуальность, закидывая остальных картинками того, что именно можно сделать в душе с этим парнем.
«Без меня никакого секса!» — запретила Любовь.
«Вообще никакого секса, пока мы не разберёмся с местной культурой и контрацепцией. Пока что можно и картинки посмотреть. Сексуальность, если он тебе так понравился, то запоминай хорошенько: пострижен под горшок, зубы гниловатые, шея немытая, на подбородке прыщ, подмышками пятна от пота, на коленях штанов пузыри, сапоги в навозе по щиколотку. Куртки нет, подпоясан верёвкой.
«Ладно, хорошо, я согласна вернуться обратно к фантазиям о Капитане Америке. И совсем чуть-чуть — о Тони Старке», — покорно вздохнула Сексуальность и затихла.
Она вообще при виде прыщей обычно пряталась и никак себя не проявляла. Тут, видимо, из-за богатырского роста не заметила.
Последний покупатель ушёл, так и не узнав, что его мысленно отмыли, отымели и отвергли. Настало время расчётов. Отдала торговцу полтора золотых и получила выбранные сандалии и ботиночки. А ещё в довесок — маленький, ладный кожаный мешочек на шнурке. Для денег. За него я сердечно поблагодарила продавца. Карманов в дурацких местных платьях не было, а надеть новые вещи в голову не пришло, слишком утомилась вчера.
В замок возвратилась раньше ужина и даже успела немного отдохнуть. Одну бутылку вернула повару, а вторую заныкала. Мало ли, вдруг понадобится? Тот возражать не стал. К счастью, он был вполне доброжелателен, особенно наедине. Другие слуги относились ко мне не в пример хуже.
С трудом добытая обувка грела душу, но мучил вопрос: а дальше-то что?
У меня ни профессии, ни языка, ни жилья. Ни родственников, ни денег, ни особенных талантов. До меня с запозданием дошло, что я на всём свете одна-одинёшенька, некому за меня вступиться или даже просто пожалеть. Император не ищет и, возможно, уже выбрал другую.
«Позволь мне заключить тебя в свои объятия, дорогая. Ты наконец поняла всю безысходность нашего удручающего положения, всю беспросветность существования, всю бессмысленность любой борьбы, а ещё то, что ты никогда больше не увидишь родителей…» — Отчаяние окутало сознание так плотно, что других голосов просто не было слышно.
Глава шестая, в которой прошёл год
Я так и не нашла способа разорвать договор и уехать. А летом пришли вести, что император женился, и уезжать стало попросту некуда. Около трёх месяцев назад после бесчисленных попыток у меня, наконец, вышло призвать свой брачный контракт. Только чтобы узнать, что он аннулирован. Не просто расторгнут, а именно аннулирован. Компенсация в нём, кстати, была прописана, но лишь в случае расторжения. Почитав о том, кто и как может отменять магические договора, выяснила, что это во власти лишь одних богов.
Этот момент показался мне несуразным. Где я и где боги? Вот только кому задавать эти вопросы? Тут на них мне бы никто не ответил.
Меня окружали книги. Оказалось, что языка тут два — общий и шемальянский. Второй изучали исключительно аристократы, не существовало метода магического обучения. А вот на общем говорили почти все, и причин тому имелось несколько. Во-первых, ему обучали магией, это умение вместе с языком людям передали боги много тысяч лет назад. Во-вторых, простая грамматика, отсутствие сложных склонений и падежей делали общий более лёгким. В-третьих, на нём говорили в разных странах, что сильно упрощало торговлю и взаимодействие. Естественно, Ая не знала шемальянского, поэтому я занималась только по книгам, написанным на общем. Фолианты на аристократическом выглядели куда как богаче и загадочнее, но для меня были недоступны, и никаких семи печатей не понадобилось, хватило банальной безграмотности.
За год я многое успела выучить и понять об этом мире. Что-то находила сама, что-то спрашивала у Аялы, с ней мы приятельствовали. Не дружили, нет, но из всех людей в этом мире она стала для меня самой близкой. И если бы не её желание держаться на отдалении, я бы с удовольствием проводила с ней больше времени. Она же нашего общения по-прежнему стеснялась.
О себе она говорила очень мало, но я уже знала, что она была одинокой. Жизни родителей и трёх братьев унёс
Другие слуги продолжали вести себя со мной, как с умственно отсталой. Разубеждать кого-то желания не появлялось. С одной стороны, я боялась поменять ситуацию к худшему. С другой — всегда знала, какие они на самом деле. Молча помогала хорошим людям и с ответным небрежением вела себя с остальными.
Дий оказался не единственным мужчиной, которому пришла в голову светлая мысль воспользоваться моей мнимой неразумностью. У меня появилась привычка быть начеку и постоянно ожидать подвоха. Почему-то не зазорным для многих наёмных работников считалось сначала унижать юродивую и вслух смаковать особенности внешности, а потом наедине пытаться залезть под подол. Отвращение к таким мужчинам я даже не особо скрывала, благо, что после отказа они оставляли в покое. Насиловать — к сожалению кровожадной Тьмы — никто не пробовал, то ли боялись потерять работу и получить взбучку от дая Иссона, то ли верили, что могу навести на них порчу.
Мой языковой прогресс оценить было сложно. Я много и бегло читала, но вот разговорной практики отчаянно не хватало. Аяла хранила мой секрет, и никто не знал, что я уже неплохо говорю на местном наречии. Я понимала: если станет известно, что я такая же, как остальные, то меня быстренько уберут из библиотеки.
Полгода назад я начала учить заклинания. И с ними дело обстояло непросто. Для начала их требовалось запомнить, а потом — отработать где-то в безлюдном месте. При этом силы у меня оказалось так много, что делать это в своей комнате в замке было просто опасно. Для тренировок я выбирала пустое поле или лес подремучее. Ни нападающих, ни диких зверей не боялась. Столкновение с волками показало, что Тьма отнюдь не шутила, когда предлагала кого-то придушить. Стоило отпустить магию на волю, как животные благоразумно разбежались в стороны. Гулять по лесу удавалось только по выходным, всего лишь трижды в месяц. А вот уединённое каменистое плато обнаружилось в часе ходьбы от замка, и все погожие вечера я проводила там.
Замок стоял на холме, его окружали плодородные земли. Самым большим шоком для меня стала местная природа. Весной всё расцвело и… заалело. Нет, никаких привычных глазу зелёных красок, леса и луга разливались винными лужами. Казалось, что в мире царит бесконечная осень. От этой картины пробирала оторопь и потребовалось несколько недель, чтобы перестать вздрагивать при виде бордового луга.
В долине протекало несколько речушек. Весной они выходили из берегов, а летом становились тонкими и мелкими. Но для земледелия хватало. Здесь собирали два урожая в год — в середине лета и поздней осенью. Сельская жизнь вокруг была простой и понятной. На полях хозяина — грандая Даммира Асульского — росли местные аналоги конопли и крапивы. Из них здесь делали верёвки, канаты, ткани и бумагу. Основные производства лежали поодаль от замка, поэтому я редко пересекалась с их работниками. На фабриках трудились сотни людей. Туда даже магов нанимали.
Управляющий занимался не только замком, но и всеми землями, деревнями и предприятиями. Как занятой человек, он порой пропадал надолго. Ко мне относился нейтрально. А вот Домомучительница выжидала момента ужалить побольнее. Ссориться побаивалась, молва приписывала мне способности, которых она опасалась. Но нагадить исподтишка всегда была горазда. Такие выпады трогали мало. Собака лает, а караван идёт. Мой караван шёл к завершению контракта этим летом и поездке в Ковен.
Об этом городе-государстве я читала взахлёб. Там обучали магии! Имелась возможность обучаться как за деньги так и бесплатно, с отработкой по одному трудовому году за каждый учебный. При этом сначала они давали студентам знания, а уже потом устраивали по специальности. Ковенцы оказывали лечебные услуги, изготавливали артефакты, оружие, одежду, эликсиры, книги и доспехи. Они зарабатывали на всём, что только было связано с магией.