Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

Поселягин Владимир Геннадьевич

Прибывшие командиры допрашивали освобождённых, всех танкистов, водителей, пулемётчиков и особенно зенитчиков, а с аэродромов увели три автоматические мелкокалиберные пушечные зенитки, отбирали и включали в группу. Набралось едва восемьсот человек. С ними поделились припасами, выдали один мотоцикл с пулемётом, пять грузовиков с припасами и на всех сто единиц огнестрельного оружия при двух ручных пулемётах и одной «сорокапятке» с тридцатью снарядами. Если ещё оружие нужно, у немцев добыть можно, тут не так далеко склады с трофейным советским вооружением находились. Командовать ими генерал поставил одного из своих командиров в звании майора, дав в помощь одного капитана и трех лейтенантов. Дальше сами разберутся. Этот батальон ожидал ночи, чтобы уйти подальше, по пути заглянув на склады с трофеями, а пока отдыхал, лечился и откармливался, формируя подразделения.

А тут разведка группы

генерала притащила эсэсовца, который и сообщил о наших девушках, проданных из лагеря военнопленных для развлечений роте СС. Как раз стемнело, поэтому все собрались, кроме батальона, и двинули к селу. Оно было недалеко. Окружив, сразу атаковали. Вот в том бою, под конец, мало того, что осколок разворотил ногу сержанту, это было не пулевое ранение, так ещё чем-то его по голове огрело. Вроде обломка бревна при подрыве хаты, где засели эсэсовцы. Пилотка не спасла, а каски не было. Очнулся через неизвестное время, но была ещё ночь. Только горевшие хаты и техника освещали округу. Он по удаляющемуся рёву двигателей понял, что остался один. В ночной суматохе вполне такое могло быть. Сообразив, что наши ушли, наложил жгут и повязку, и где прыгая на одной ноге, а где и ползком, когда силы закончились, убрался в этот сад. С утра тут никого не было, а про убитого немца, лежавшего чуть дальше, и не подозревал. Кстати, лагерь военнопленных, офицеров которого я уничтожил, тоже планировалось атаковать группой генерала. Сержант изучал по карте, как его взвод будет незаметно подбираться к лагерю, чтобы точным огнём уничтожить пулемётчиков на вышках, но тут языка притащили. Сержант считал, что его всё равно по пути атакуют и двинут дальше, так что мелькать нам в той стороне не стоит.

Я как раз закончил с перевязкой, как вдруг послышался едва слышный, но приближающийся рёв мотоциклетного движка.

– Никак за нами с поста поехали? – пробормотал я и повернулся к раненому. – Жди тут, я быстро.

Вскочив, я побежал обратно к Юре, держа винтовку в левой руке, а револьвер в правой. Что плохо, этот яблоневый сад сажали рядами. Он хоть и большой, но заглянул в такое междурядье и до конца всё видно. При этом я могу шагнуть в другой ряд, и меня снова не будет видно. Но всё равно не самое хорошее место в прятки играть. А то, что это придется делать, я уже догадался. Мотоцикл точно ехал к нам. У поста я видел пару таких тяжёлых «Цундапов», думаю, это один из них. Когда мы подъехали к саду, то, заглушив движок, закатили машину в один из рядов, метров на двадцать. Там развернули передом к выезду, и Юра остался ожидать, охраняя технику, прислонённую к одной из яблонь, а я пошёл на разведку. Когда немцы будут проезжать по дороге, а ряды были направлены в ту сторону, то увидят не только его, но и меня. Нужно что-то придумать.

Уловив чутким слухом, что рёв мотора резко увеличил свои звуковые обертоны, я упал там, где стоял, и заметил в просвете туннеля впереди, как неторопливо проехал мотоцикл с тремя немцами. Вроде пулемётчик тоже был, хотя его закрывали двое других. Они справа налево проезжали. Заглядывали в просветы рядов, но меня, похоже, не заметили, слился я в своём тёмном комбинезоне с почвой, а шлем оставил на луке руля вместе с очками. Вскочив, как немцы проехали, я побежал дальше. Ещё три ряда – и те увидят как мотоцикл, так и Юру. Поэтому я с тоской в душе ожидал автоматных очередей. Если они прозвучат, сержанта мы потеряем, потому что придётся драпать. Чуть позже, как погоню с хвоста сбросим, конечно, вернёмся, но не факт, что немцы в этот раз не прочешут рощу. Если они один раз это не сделали, то это не значит, что во второй раз лопухнутся. Тем более должны задуматься, а чего это мы тут делаем. Будет прочёсывание в любом случае, значит, сержанта найдут, в этом и беда. Тот не сдастся, я уже понял его характер. Да и в первый раз он попал в плен не добровольно. Оружия при себе не имел. Там вообще странная история произошла. Рота на речке принимала водные процедуры, на то, что техника по дороге едет, не обращали внимания, едет и едет, своя, наверное, тем более глубокий тыл. А тут с пяток мотоциклов с немцами и два бронетранспортёра на берег выехали. Отсекли бойцов от оружия, да ещё пару часовых срезали очередями. Вот так вся рота и попала в плен в полном составе, да с командиром. Поступил как все, поднял руки и пошёл, когда их с берега пулемётами и автоматами подзывали. Сейчас он такую глупость не совершит, нахлебался за неделю в пересыльном лагере.

Автоматных очередей я не дождался, но услышал, как мотоцикл прекратил реветь на высоких оборотах и застрекотал на холостом ходу. Похоже, как раз у того ряда, где наш мотоцикл и стоит. Всё удобство приближения к противнику состояло в том, что

ни Юра, ни немцы меня так и не видели, другие ряды закрывали, так что я быстро добежал до стоянки нашего двухколёсного коня. Увидев, как Юра спиной к немцам спокойно собирает в шлем спелые яблоки, крупные с красными боками, только с облегчением вздохнул. Я столько раз ему говорил, что работать надо тихо и стрелять только в самом крайнем случае, вот тот и стал отвлекать внимание тем, что пришло в голову. Зачем, по мнению немцев, мы сюда заехали, если дальше дороги нет, и та упиралась в глубокий овраг? Да за яблоками. Вот тот и пытался поддерживать эту легенду, придерживая локтём висевший на боку автомат.

Встал так, чтобы в просвет Юра меня увидел, тот слегка дёрнулся, но с облегчением улыбнулся и едва заметно кивнул, когда я показал ему знаками, чтобы тот продолжал заниматься сбором. От мотоцикла отошли двое, пулемётчик всё так и сидел в коляске, причём машину водитель поставил так, чтобы в сектор стрельбы пулемёта подпадал и Юра. А оба немца, окликая Юру, направились к нему, а тот делал вид, что их не слышит. Метнувшись по соседним рядам к опушке, причём часть пути преодолел по-пластунски, никогда так быстро не ползал, но зато остался незамеченным немцами, я прицелился в левый висок пулемётчика, прямо под каску. Револьвер сухо кашлянул под тарахтение мотоцикла, который почему-то не заглушили, был совсем не слышен. Дёрнув головой вбок, пулемётчик так и остался сидеть, но уже мёртвый. Со стороны это было не понятно. Вскочив, я пробежал по опушке и забежал в ряд с немцами и напарником, возникнув у них за спиной с оружием наготове. Немцы так нечего и не поняли. Первая пуля вошла тому, что был вооружён карабином, в затылок, и тот стал молча заваливаться слегка вбок и вперёд, а второму я выстрелил в ногу и в руку, после чего, подскочив, стал помогать Юре вязать немца, сразу сунув в рот кляп. У нас они были заранее подготовлены, как и нарезанные шнуры, чтобы вязать противника.

– Уф, вовремя ты, – вытерев мокрое от пота лицо, видимо перенервничал, выдохнул тот.

– Ага. Как услышал, так обратно рванул. Ты вот что, я тут один разберусь, а ты беги по ряду дальше. Группа генерала Потапова уже тут была, роту на ноль помножила. То есть уничтожила. Подробностей нет. Там один из наших лежит, ты его не знаешь, сержант. Ранен в ногу. Отбился ночью во время боя от своих. Бери мотоциклетный плащ и бегом к нему. Положи на плащ, вместе мы волоком его дотащим досюда. На свежем трофее уедем.

– Хорошо, понял. Он далеко?

– Почти в конце, у края с той стороны сада. Да, там немец ещё дохлый лежит, я рядом карабин прислонил. Прихвати его, пригодится.

– Сделаю.

Сбегав к мотоциклу и забрав свёрнутый тюк плаща, он побежал по ряду дальше. Я же, убедившись, что немец надежно спутан, наложил жгуты на ногу и на руку, чтоб кровью не истёк, подошёл к мотоциклу, собираясь его заглушить. И только сейчас понял, что глушить его как раз не стоит. Видимо аппарат помимо активной эксплуатации проходил ещё и ремонт. Заводной ножки не было, как и стартера, похоже, немцы сами заводили его с помощью толкача, только потом занимая свои места. Ругнув немцев, что прикатили на таком поломанном мотоцикле, я побежал следом за Юрой. Трофеи потом соберём, сейчас сержанта нужно дотащить до мотоцикла и усадить его в коляску на место пулемётчика.

Когда я прибежал на место, Юра уже смог уложить раненого на плащ, он и сам старательно помогал. Карабин он прихватит. Дальше, собрав всё, ничего не оставляя, мы волоком потащили сержанта к противоположному краю сада. Больше ста метров, без малого. Тяжело, но дело спорилось. Только Каримов зубами скрипел, нога-то по земле волочится, пусть и прикрытая плащом. С двумя передышками дотащили.

– А чего мотоцикл тарабанит? – поинтересовался Юра, когда мы встали у свежего трофея. – Услышат же.

– Потому что поломанный. Если заглушить, потом не заведём.

– А, понятно.

Мы с трудом вытащили пулемётчика и на его место посадили сержанта. Тот и сам двигаться немного мог, так что сел на место. Дальше раздели все тела и собрали всё оружие. Форма пригодится в будущем, сняли, там кое-где пятна имеются, отстираем. Оружие тоже в коляску пошло, а наш легковой мотоцикл я уже по собственному опыту поставил между коляской и задним сиденьем, привязав. Юре неудобно будет, но ничего, с одной стороны ноги свесит. Дальше поторопиться нужно, скоро эту тройку хватятся, поэтому, пока я допрашивал языка, Юра бегал и собирал самые свежие и спелые яблоки. Он попробовать успел, очень вкусные, можно урожай собрать. Вот он и собирал нашим раненым да экипажу. Витамины всегда хорошо. Собирал в свой шлем и ссыпал в свободные места между ног сержанта. Ещё в багажный отсек коляски, тот полупустой был.