Адония
Шрифт:
– Сто чертей, – устало пробормотал он, отводя глаз от подзорной трубы. – Это не дом! Это просто адмиралтейство какое-то!
Он встал, прошёлся по комнате, массируя согнутым указательным пальцем слезящийся от напряжения глаз. Шумно вздохнул:
– Идут и идут! Одних матросов десятка два – попробуй всех осмотри, запомни и запиши! А ещё эти угольщики, мясники, зеленщицы! То трубочист, то констебль, то аптекарь! Священник, точильщик, стекольщик, портовые чиновничишки, почтальон, фуражир, гадалка, компания попрошаек! Запомни-ка всех!
– Много шума этот плотник наделал, – проговорил Филипп, заменяя его на посту. – Стал известным. Вот и толпятся у него люди. Кто-то выгоды ищет, кто-то просто из любопытства. И каждого, – Филипп на миг оторвался от окуляра, – каждого! – нужно запомнить и записать. А потом уже определить дорогих для него людей, или тех, кто способен оказать на него влияние.
Скрипнула дверь. Вошла, сонно потягиваясь, Адония.
– О чём беседуем?
– Сам чёрт не разберёт, кто живёт в доме, а кто появился случайно! – Ответил, плюнув на чёрный от чернил палец и оттирая его рукавом, Фердинанд. – И неизвестно ещё, в самом ли деле этот юнец столь богат!
– Едва приехав, – медленно, без интонации проговорила Адония, – он выкупил у владельца два верхних этажа. И затеял ремонт всего дома. Определи приблизительно, сколько это стоило.
– Что говорить! – подал голос приникший к трубе Филипп. – Деньги у него есть, и деньги немалые.
– Но золото – это большая тяжесть, – заметила девушка, прикрывая зевок ладонью. – Представь, что тебе нужно перевезти в Европу значительный капитал. Есть ли разница – везти с собой два тяжеленных сундука – или шкатулочку с чёрным жемчугом? Так-то. Добыть бы только у этого Томаса карту, где находится жемчужный остров.
– Или заставить начертить, – вполголоса добавил Филипп.
– Так давайте затащим его в подвал и заставим! – недовольно проговорил Фердинанд. – Калёное железо любого делает послушным! Ведь так?
– О, Фердинанд, какой ты у нас умный! – насмешливо протянула Адония. – А если Том Локк не имеет карты, и вообще не знает, где находится остров? Если он, предположим, лишь компаньон, получивший горсть жемчуга в виде доли? Взяв компаньона, мы спугнём настоящего владельца. Что тогда посоветуешь делать? Отвечай, умник.
– Ну… Ну… Надо узнать точно, – компаньон он – или владелец!
– Именно этим мы и заняты. Так что выброси своё недовольство в мусорный ящик, сиди и работай.
– Да разве я против… Устал только немного. Долго нам ещё здесь сидеть, не известно?
– Чтобы всё точно узнать? – задумчиво подняла глаза к потолку Адония. – Наверное, недели две или три.
– Две или три!! – оторопело пробормотал Фердинанд. – А раньше – никак?
– Поднимись в верхнюю комнату и спроси у патера.
– Да что ты, что ты! И в мыслях не было патера беспокоить. Надо – так надо. Высижу и три недели…
Но укрываться в своём тайном убежище им довелось ещё один только день.
Рано утром в коридоре послышались быстрые лёгкие шаги. Филипп поднял голову от подушки, вслушался, затем пружинисто вскочил с кровати. Но шаги проследовали дальше – наверх, к комнатам патера и Адонии. Через минуту все спустились к Филиппу и Фердинанду – и Адония, и патер, и принёсший тревожную новость заменяющий Вьюна кнехт.
– Повтори, Кантор, – приказал патер.
Кнехт, кивнув, торопливо заговорил:
– Известия верные. Ночью в порту вырезали целую шайку крепких ребят. Тринадцать человек, главари – местные атаманы, клички Дак и Плешивый. Убиты вместе со всеми, в тупике между доками. Обстоятельства именно те, на которые вы, патер, требовали обращать внимание. Это была не стычка с конкурентами и не ограбление: всё вокруг трупов засыпано золотыми монетами, полицейские весь мусор дважды перевернули. Тот, кто напал, золота не тронул. Так что – вывод: убийство ради убийства. Месть или…
– Или, всё-таки, «дон Кихот», – прошептал непослушными губами Люпус.
Он прокрался к окну, выглянул в щель между занавесками. Повернулся к молча смотрящей на него свите.
– Итак, дети мои. Тот, кто уничтожил весной два наших отряда, добрался, похоже, и до Бристоля. В эту секунду мы бросаем все наши дела здесь, и бежим.
– В «Девять звёзд»? – негромко спросила Адония.
– Нет, миссис Брассет. Напрасно ли ты учила испанский? Едем в Испанию. Известен мне один гранд в Мадриде. Пожилой, одинокий и весьма состоятельный. Ты ведь сумеешь стать на время очаровательной иностранкой? Приберём к рукам его имение и капитал, и заодно переждём опасные времена. А здесь оставим нескольких верных бойцов – пусть высматривают того, кто поработал этой ночью в тупике между доками.
– Но мы вернёмся? – спросил, снимая с подставок трубу и пюпитру, Филипп.
– Непременно, – ответил монах. – Как только выясним, кто вокруг нашей компании кружит. Думаю, не ранее, чем через год.
Знак опасности
Год прошёл. Так совпало, что письмо Томаса Локка из плена Хумима-паши в Бристоль пришло тогда же, когда вернулись в свой наблюдательный пункт люгрские оборотни. В арендованной, год назад обжитой ими квартирке в этот раз их было пятеро: Люпус, Филипп, Фердинанд, Адония и сын трактирщика Симеон. На том, чтобы мальчик присутствовал в их отряде, настояла Адония. С одной стороны, ей было занятно возиться с маленькой живой куклой, а с другой – кто, глядя на их компанию, мог бы подумать о крови и смерти? Нет, там, где есть старик и ребёнок – там понятные всем тихие семейные хлопоты. Одно из правил невидимого тёмного мира: желаешь делать большие дела – до поры будь незаметным и скромным.
Имелись ещё трое или четверо кнехтов, пристроенных в самых оживлённых местах города с общей, понятной всем целью: смотреть и запоминать.
Молодая вдова испанского гранда, в синем платье и скромном тёмном чепце, ведущая за руку маленького сына, в сопровождении старого, в неброских одеждах купца, неторопливо шла по главному рынку Бристоля. На её свободной руке, согнутой в локте, покачивалась небольшая корзинка, в которую она складывала покупаемое для обеда съестное. Подойдя к высокому, в рост человека, деревянному ящику, внутри которого, за узким прилавком, сидел страдающий от жары продавец зелени, Адония негромко спросила: