Адвокат амазонки
Шрифт:
– Смелее, дорогая, – подбодрил он ее. – Такую линию шеи нужно выставлять напоказ. Только не делайте этот благообразный пучок, который вы сотворили в наш первый судебный день. Вам не идет образ синего чулка. Сотворите с собой что-то немножко неправильное, даже небрежное. Пустите несколько прядей возле лица, и станете похожей на женщину, которая только что очнулась после ночи любви.
Дубровская почувствовала, что ее лицо и шею омывает теплая волна. Бойко говорил ей такие вещи, которые ни одна воспитанная замужняя дама не стала бы слушать больше минуты. Она должна была
– В вас угадывается восхитительный темперамент, – заметил Виталий. – Вы так чувствительны, так энергичны, так смелы. Вас нужно баловать, как ребенка, потакать всем вашим капризам, и тогда вы раскроетесь во всей вашей красе. Мне кажется, вы устали, что вас все воспринимают слишком серьезно.
– Может быть. Но вы говорите мне такие вещи...
– Такие, какие приличной женщине не пристало выслушивать от постороннего мужчины, – произнес он менторским тоном дамы-наставницы, но потом рассмеялся, как мальчишка. – Я угадал, о чем вы думаете? Вы боитесь, что нас услышат?
– Это было бы нежелательно. Ведь все-таки я – ваш адвокат. – Дубровская судорожно цеплялась за свою шаткую добродетель.
– А адвокатам нельзя признаваться в своих чувствах? – спросил он с невинным выражением лица.
– Мне срочно нужно идти, – отчаянно заявила Дубровская и сделала шаг в сторону. – Имейте в виду, вас будут допрашивать уже на этой неделе. – Эта фраза была сказана ею нарочито громко и, как ей показалось, фальшиво. Ведь только сейчас они вели речь совсем о других вещах.
– Не беспокойтесь, я подготовлюсь к допросу, – ответил он в тон ей. Но его глаза, живые и насмешливые, сказали ей совсем о другом...
Впрочем, прогнозам Виталия о семейном ужине в ресторане не суждено было сбыться. Андрей встретил Дубровскую с таким суровым выражением лица, что она уже с порога поняла, что ей предстоит нелегкий вечер.
– Я заезжал к тебе на работу, – сказал он. – Думал пригласить тебя на обед. – Он выразительно замолчал, словно предоставляя жене возможность высказаться в свою защиту. Но Лиза была нема как рыба. – Я тебя там не застал! Охранник мне сказал, что не видел тебя несколько дней.
– Правильно. Я была в суде, – сохраняя спокойствие, проговорила Лиза.
– Гм... В суде, значит? И кого ты там защищаешь, интересно?
Дубровская изучала лицо мужа, стараясь понять, что он знает. Оно было хмурым, недовольным, и это вряд ли было вызвано ее отсутствием на рабочем месте. Андрей, по всей видимости, провел свое мини-расследование, и результаты его не радовали.
– Знаешь, я хотела тебе сказать сразу... Но все как-то не получалось. – Она набрала в грудь больше воздуха. – Я взяла на себя защиту Бойко. Его я и защищаю с утра до вечера. – Она натянуто улыбнулась. – Неужели в этом есть преступление?
– Нет, конечно. Ты – адвокат.
Дубровская с облегчением вздохнула:
– Вот и я подумала о том же. Мне ведь не надо отчитываться перед тобой о каждом своем клиенте, верно?
– Мне нет дела до твоих клиентов. Вопрос сейчас касается наших с
– Ну, я и подумать не могла, что тебе это может быть интересно! – с нарочитым недоумением произнесла Лиза.
– Ничего подобного! Мы обсуждали с тобой это дело, и ты знала, какие чувства вызывает у меня этот негодяй Бойко. Ты знала, но предпочла скрыть от меня факт того, что ты все-таки ввязалась в это дело. Твое право, но зачем было меня водить за нос? Зачем придумывать каждый раз сказочки про каких-то несуществующих клиентов, которых ты защищаешь каждый день в суде? У тебя что, появились от меня секреты?
– Ну, какие секреты? Случай с Бойко – право, такая мелочь! Странно, что ты вообще обратил на это внимание.
– Этот случай показателен. Это – как градус наших с тобой отношений. Если ты скрываешь от меня, как ты выражаешься, «такую мелочь», что же говорить о более серьезных вещах!
– Мне кажется, ты драматизируешь ситуацию!
– А мне так не кажется. Ты в последнее время ведешь себя довольно странно: задаешь провоцирующие вопросы, устраиваешь бурные сцены. Мне звонила мать и просила уделять тебе больше внимания. Она ровным счетом не поняла ничего, о чем ты с ней говорила в выходные. Но теперь у нее душа не на месте. Ей кажется, ты слишком изводишь себя работой.
– Что же тебе мешает последовать совету матери? – спросила Елизавета. Обвинения супруга начали ее утомлять. Она не чувствовала за собой никакой особой вины, за исключением... Неужели у нее и в самом деле появились от него секреты?
– Я немедленно последовал ее совету. Именно поэтому и появился у тебя на работе в обеденный перерыв. Благодаря этому я узнал немало нового.
– Ты говоришь так, словно узнал, что я тебе изменяю! – фыркнула Лиза.
– Муж всегда обо всем узнает последним, – заметил Андрей. – Если наши отношения будут развиваться по предложенной тобой схеме, не исключено, что в один не самый лучший день кто-нибудь преподнесет мне горькую правду.
– Не говори ерунды, – заявила Дубровская. Она спрашивала себя, как бы отреагировал Андрей, если бы узнал о характере ее отношений с Бойко. О том, как мило они ворковали в последнюю их встречу. О том, какие приятные слова он ей говорил. О том, как держал ее за руку, называл Лизой, просил изменить прическу. Считается ли это уже изменой или нет? Измена предполагает физическую близость, телесный контакт. Они с Виталием только говорили. Но Елизавета знала точно, что сохранит его теплоту в сердце и не обмолвится мужу даже словом. Значит, ей было что скрывать? Ведь речь не шла об адвокатской тайне. Она прятала от мужа совсем непрофессиональные секреты. Между ней и Виталием произошло нечто, в чем она стеснялась признаться даже самой себе. – Ты выдумал себе бог знает что. Еще немного, и ты решишь, что я тебе и вправду изменяю!