Адвокат дьявола
Шрифт:
Несколько минут спустя раскрылись двери столовой, и гостей пригласили на обед. Графиня заняла место во главе стола Мередит – по ее правую руку, Мейер – по левую. Отец Ансельмо и Николас Блэк оказались напротив друг друга. Прежде чем они сели, Анна-Луиза повернулась к Мередиту:
– Вы прочитаете нам молитву, монсеньор?
Художник, опустив голову, слушал латинские слова и посмеивался про себя. Ну и актриса эта женщина! Ничего не упустит! Так увлекли его мысли о графине, что он даже перекрестился
Словно подслушав его мысли, графиня заговорила о мальчике:
– А что с Паоло, доктор? – спросила она Мейера. – Он будет работать у меня?
– Думаю, что да, – осторожно ответил тот. – Его мать собиралась завтра зайти к вам.
– Вот и хорошо, – графиня повернулась к Мередиту. – Возможно, вас это заинтересует, монсеньор. Паоло Сандуцци, как вы уже догадались, сын Джакомо Нероне. Его крестили фамилией матери. Мы с доктором решили, что ему пора начинать работать. Я предложила ему место помощника садовника.
– Дельная мысль, – чуть улыбнулся Мередит. – А на что живет его мать?
– Она работает у меня, – подал голос доктор.
– О!..
– Какая она была красавица! – отец Ансельмо говорил, набив рот рыбой. – Сейчас-то она располнела. А я помню, как она принимала первое причастие. Очаровательное создание!
Он запил рыбу глотком вина и вытер рот скомканной салфеткой. Но его ни о чем не спросили и священник вновь склонился над тарелкой. Мередит повернулся к Мейеру:
– Как я понимаю, вы знали Джакомо Нероне, доктор?
– Да, я его знал, – откровенно ответил Мейер. – Собственно, я был первым, кто увидел его, после Нины Сандуцци. Она позвала меня, чтобы я вынул пулю из его плеча.
– Должно быть, она доверяла вам, доктор, – ввернул Николас Блэк.
Мейер пожал плечами:
– Ас чего бы и нет? Я был политический ссыльный. И не сотрудничал с местными властями.
Художник улыбнулся, предвкушая следующий вопрос, но Мередит спутал ему карты:
– Вам, наверное, известно, доктор, что при рассмотрении дела о приобщении к лику блаженных принимаются показания некатоликов, при условии, что они даны добровольно. Я хотел бы поговорить с вами об этом в любое, удобное вам время.
– Когда вам будет угодно, монсеньор, – ответил Мейер.
И с облегчением подумал, что проницательности Мередиту не занимать. Так что графине едва ли удастся приручить его.
Анна-Луиза де Санктис прервала затянувшееся молчание:
– Вам может помочь и отец Ансельмо, монсеньор. В деревне он знает всех и вся. И был знаком с Нероне, не так ли, отец?
Ансельмо положил вилку на стол, вновь промыл рот вином. Язык его уже начал заплетаться:
– Я никогда не был о нем высокого мнения. Он во все вмешивался. Кто-то мог и подумать, что он сам священник. Бывало, стучал ко мне в дверь, если у кого-то болел живот. Хотел, чтобы я немедленно шел причащать его. Однажды ночью из-за него меня чуть не застрелили немцы. После этого я не выходил из дому с наступлением комендантского часа.
– Я забыл, – кивнул Мередит. – Ну, разумеется, здесь же были немцы. Они, должно быть, доставляли немало хлопот.
– Они захватили виллу, – пояснила графиня. – Практически посадили меня под арест. Это было ужасно. Я никогда так не боялась, как в те дни.
Николас Блэк промакнул тонкие губы, улыбаясь за салфеткой. Перед его мысленным взором возникла графиня, прогуливающая по саду под руки с победителем, светловолосым капитаном, предающаяся с ним любовным утехам за задернутым пологом большой кровати, в то время, как крестьяне в окрестных деревнях умирали от голода. Домашний арест? Похоже, графиня ошиблась с термином. Немного терпения, и он узнает всю историю Анны-Луизы де Санктис.
Тем временем Блейз Мередит продолжал:
– Из свидетельских показаний следует, что Джакомо Нероне вел переговоры с оккупационными войсками от имени крестьян. Что вы можете об этом сказать?
– Я думаю, это преувеличение. В основном переговоры велись через меня. Когда отношения ухудшались, слуги говорили мне об этом, а я шла к командиру гарнизона… Отношения v нас были сугубо деловые. Обычно он соглашался с моими просьбами. Нероне, возможно, преувеличивал свое влияние на немцев, чтобы не потерять уважения крестьян.
Слуги начали убирать грязные тарелки. Мередит не спешил задать следующий вопрос, поэтому Николас Блэк счел возможным заполнить паузу:
– Кто-нибудь знает наверняка, кто этот человек и откуда он пришел?
Анна-Луиза давала указания слугам. Мейер промолчал. Отец Ансельмо осушал очередной бокал вина. Так что отвечать пришлось Мередиту:
– Его личность не установлена. Поначалу его принимали за итальянца. Потом, похоже, у многих создалось впечатление, что он – дезертир из армии союзников, англичанин или канадец.
– Интересно, – насупился художник. – На итальянском фронте было несколько тысяч дезертиров.
– Да, необходимо учитывать и эту возможность, – кивнул Мередит. Я думаю, мне удастся узнать что-то более определенное.
– Если он – дезертир, то не может быть святым, не так ли?
– Почему же? – изумился Мередит.
Художник картинно всплеснул руками:
– Я, конечно, не теолог, но каждый солдат принимает присягу! Нарушение клятвы – грех, не так ли?