Адвокат инкогнито
Шрифт:
– Вы не считаете, что много на себя берете?
– Ничуть! Вы – женщина красивая, да еще и при заработке, как я понял. Зачем вам сдался этот козел?
– С меня довольно! – воскликнула Соболева, толкая дверь кабинета следователя. Она твердо решила воспользоваться чудесной статьей Конституции, позволяющей женам хранить благородное молчание…
Следователь Чирков вел себя иначе. Он галантно предложил даме стул, потом поинтересовался, не душно ли ей, и даже вызвался приготовить
Чирков с пониманием отнесся к ее пожеланию воспользоваться заветным правом и быстро урегулировал все формальности.
– Распишитесь вот тут и вот тут, – попросил он. – Неужели вы считаете, Виктория Павловна, что кто-то желает отнять у вас ваши права?
Виктория вспомнила об оперативнике в коридоре и даже подумала, не пожаловаться ли ей на него следователю. Ну что она расскажет ему? Повторит тот совет, который дал ей противный мужлан как наставление к семейной жизни? Или же произнесет те ужасные слова, которыми он называл ее супруга?
В общем, несколько смягченная искренней доброжелательностью следователя, она уже жалела, что решила отказаться от допроса. Возможно, у нее бы появился шанс кое-что узнать о положении Аркадия. Парадокс, но в общении со следователем она не испытывала той неловкости, которая охватывала ее каждый раз, когда она видела виноватое лицо мужа или слышала бодрый голос его адвоката.
– Я понимаю, что так не положено, но… – начала она извиняющимся тоном. – Мне хотелось узнать насчет перспектив дела. Конечно, если это невозможно, скажите мне прямо.
– Ну что вы, Виктория Павловна! – развел руками Чирков. – У меня нет от вас никаких секретов. Спрашивайте, что хотите.
Соболева постаралась унять суматошные мысли. Итак, о чем она хотела спросить… Кто такая потерпевшая? Откуда она знает Аркадия? Было ли еще что-то между ними? Что та женщина говорит? Сколько мужу дадут? Оставят ли на свободе или отправят на зону? Боже мой, столько всего!
– Его положение серьезно? – произнесла наконец Виктория, вытащив из кучи вопросов самый, на ее взгляд, безопасный.
– Очень серьезно, – произнес Чирков почти торжественно, чем окончательно испугал ее. – Конечно, у него был шанс…
– Шанс?
– Да. Шанс. Но, к сожалению, он его не использует.
– Что вы имеете в виду?
Следователь встал со стула и прошелся по кабинету.
– Видите ли, Виктория Павловна, – начал задумчиво, должно быть, тщательно подбирая фразы. – В таком деле и по такому серьезному обвинению, как изнасилование и попытка убийства, очень многое зависит от личной позиции обвиняемого.
– То есть?
– То есть каково его отношение к самому событию преступления. Переживает ли он? Раскаивается ли? – Чирков огорченно вздохнул. – К сожалению, ваш супруг
– А вы считаете, что было?
– Разумеется. И Аркадий Александрович должен признать нашу правоту.
– И это вы называете хорошим шансом?
– Конечно. Вы слышали о том, что чистосердечное признание смягчает участь подсудимого?
– Данную фразу не слышал разве что глухой.
– Но она не пустая формальность, Виктория Павловна! Если сопротивление бесполезно, то какой смысл говорить о своей невиновности? Может, лучше сосредоточиться на поиске смягчающих обстоятельств?
– И у вас есть доказательства его вины?
Следователь горько усмехнулся, словно говоря: «Вот я весь перед вами. Неужели вы мне не верите?»
– Виктория Павловна, вы мне глубоко симпатичны, вот почему я и веду с вами разговор. У нас есть все, что хотите! Начнем с показаний потерпевшей…
Соболева с трудом проглотила комок в горле:
– Она могла и соврать.
– А смысл?
Действительно, был ли смысл во всей этой бессмыслице? Виктория почувствовала, что ей в виски впивается тупая боль, на секунду замирает, а затем опять принимается терзать ее в такт словам доброго следователя.
– Ну же, Виктория Павловна, сами рассудите! Зачем посторонней женщине оговаривать вашего супруга? Кстати, вы уверены, что не хотите знать ее имя?
– Ее имя мне любезно сообщил ваш оперативник при первом же визите в университет. Мне оно не знакомо.
– Вот видите! Если бы ту женщину и вашего мужа связывали какие-либо постоянные узы, можно было бы вести речь об оговоре. Ну там, например, она на него наговаривает, поскольку желает отомстить…
– Отомстить? За что мстить моему мужу?
– Я просто для примера сказал. Допустим, женщина хочет замуж, а мужчина, увы, несвободен. Вот и начинаются с ее стороны уговоры, угрозы, шантаж. Слабый пол вообще черт знает до чего дойти может в своем абсурдном желании выйти замуж. Обвинение в изнасиловании – один из типичных дамских фокусов.
– Да, но Аркадий не встречался с той женщиной!
– Вот и я о том говорю! – охотно согласился Чирков. – Не было там никаких африканских страстей, ложных надежд и несбывшихся ожиданий. Было слишком много водки.
Виски Виктории загудели так, словно к ним подключили электрический ток. Аркадий Соболев, признанный ученый, примерный семьянин, на дне рождения жены перепил настолько, что изнасиловал незнакомую женщину…
А следователь между тем продолжал:
– У нас есть заключение биологической экспертизы. Во влагалище потерпевшей обнаружена сперма вашего супруга. На простынях в гостиничном номере – ее кровь и его сперма…