Адвокат Перри Мейсон
Шрифт:
– Да.
– Вам известна группа крови обвиняемого?
– Нет.
– Нет?
– Вероятно, группа О. Это наиболее распространенная. Она встречается почти у пятидесяти процентов людей.
– Но ведь не исключено, что и у обвиняемого кровь группы АВ?
– Конечно. Однако наше дело определить, чем испачкан костюм, а его это кровь или нет - пусть доказывает он сам.
– У меня все.
– Мейсон повернулся к Анслею и спросил его шепотом:
– Какая у вас группа крови?
– Не знаю, - тоже шепотом ответил Анслей.
– Но только костюм я испачкал, когда у меня пошла носом кровь, это точно.
– Больше вопросов нет, - громко повторил Мейсон, так как свидетель все еще оставался на месте.
– Вызывайте следующего свидетеля, - обратился судья к обвинителю.
– Вызываю Бимана Нельсона, - объявил Дру.
Нельсон показал, что он работает в качестве оператора в химчистке, метка которой стоит на окровавленном костюме. По его словам, этот костюм неоднократно сдавался в чистку. Приносил и получал его каждый раз обвиняемый Джордж Анслей. Последний раз оператор чистил костюм примерно дней за десять до убийства, и тогда пятен крови на нем не было.
– Есть вопросы?
– повернулся Дру к Мейсону.
– Никаких.
Эрвуд с явным нетерпением взглянул на часы. Ему не терпелось вынести решение о передаче дела суду присяжных. Дру, заметив это, сказал:
– С разрешения суда, у меня еще два свидетеля. Думаю, после этого я смогу закончить.
– Продолжайте, - ответил судья.
– Вызывайте ваших свидетелей.
– Вызывается Джаспер Хорн.
Высокий, костлявый, медлительный человек вышел вперед, поднял большую мозолистую руку и поклялся "говорить правду, только правду, ничего, кроме правды".
– Ваше имя Джаспер Хорн?
– начал Дру.
– Да, сэр.
– Чем вы занимаетесь, мистер Хорн?
– Я десятник.
– Вы знакомы с обвиняемым Джорджем Анслеем?
– Да, сэр, знаком.
– Вы работаете по его подряду?
– Да. Я десятник на строительстве школы, которое он ведет в западной части города.
– Я прошу вас вспомнить утро прошлого понедельника: была ли у вас какая-либо беседа с Джорджем Анслеем?
– Конечно, я много раз разговаривал с ним. Он приехал на строительство, и мы осматривали работы.
– И все было спокойно, вам никто не мешал... Нет, я снимаю свой вопрос и задам другой. Не было ли жалоб на то, что строительство ведется не точно по документации?
– Были, и не раз.
– Скажите, беседуя с мистером Анслеем утром прошлого понедельника, вы обсуждали какое-то определенное дело, связанное с инспекторами?
– Да, сэр.
– Какое именно?
– Ну, некоторые из стальных несущих конструкций стены легли чуть в сторону от положения, намеченного в проекте. Расстояние между их центрами не совсем соответствовало документации, одна или две конструкции ушли чуть вбок.
– Инспектор уже говорил с вами по этому поводу?
– Да.
– И что он сказал?
– Он сказал, что или я должен проложить конструкции правильно, или вся стена будет разрушена.
– Вы спорили с ним?
– Можно сказать, спорил.
– А затем, позднее, вы поставили Анслея в известность об этом?
– Конечно, я все рассказал ему.
– И тогда же вы дали Анслею какой-то совет?
– Да, сэр.
– Какой?
– Я сказал, что если он хочет, чтобы все эти неприятности кончились, то ему надо повидаться с мистером Меридитом Борденом.
– И что Анслей вам ответил?
– Он сказал, что скорее возьмет пистолет и выстрелит Бордену прямо в сердце, чем подчинится подобному типу и будет платить ему отступные. Еще он сказал, что если Борден действительно ставит ему палки в колеса, чтобы вымогать деньги, то на этот раз ему не повезло. Он сказал, что таких людей мало просто убивать.
В зале суда раздался слабый гул.
– Свидетель в вашем распоряжении, - сказал Дру Мейсону.
Адвокат выпрямился на стуле.
– Эта беседа состоялась в понедельник?
– спросил он.
– Да, сэр.
– А раньше были у вас споры с инспекторами по поводу дефектов конструкции?
– Я бы сказал... Ни на какую другую тему мы и не разговаривали, если хотите знать.
– Инспектора были настроены придирчиво?
– Мистер Мейсон, - с яростью воскликнул свидетель, - инспектора нас просто душили. Они толпой ходили по строительству, придирались к малейшим деталям, до каких только могли докопаться, забрасывали нас требованиями, заставляли ломать конструкции и заново их ставить. Они все время находились на строительстве, выматывая нам всю душу, не давая шагу ступить, буквально доводили нас до сумасшествия.
– И так продолжалось до понедельника прошлой недели?
– Точно.
– Включая понедельник?
– Включая понедельник.
– А теперь обратимся к утру вторника. В тот день вы разговаривали с инспекторами?
– Одну минуту, - вмешался Дру.
– Этот вопрос не имеет отношения к делу и не входит в цели перекрестного допроса. Я ничего не спрашивал свидетеля по поводу утра вторника.
– Полагаю, что имею право допрашивать свидетеля по поводу всех его бесед с инспекторами, - возразил Мейсон.
– В конце концов, то, что он показывает, является его умозаключением. Он говорит, что инспектора действовали безосновательно и были несговорчивы. Следовательно, я имею право выяснить фактические отношения между этим человеком и инспекторами, а также что он имеет в виду, когда говорит, что они действовали безосновательно или что они были несговорчивы. Должен быть какой-то стандарт нормальных отношений, от которого он отталкивается.
– Думаю, что вопрос правомерен, - заметил судья.
– Свидетель, отвечайте.
– Во вторник утром, - продолжал Хорн, - все было совсем по-другому. Инспектор на работе подошел ко мне и сказал, что, по его данным, отклонения опорных конструкций в стене не выходят за пределы нормы. Он давно наблюдает за нашей работой и знает, что мы строим добросовестно. Поэтому считает себя вправе с настоящего момента предоставить нас самим себе, чтобы мы могли спокойно закончить строительство.
– Это было во вторник утром?
– переспросил Мейсон.