Адвокат по сердечным делам

Борохова Наталья Евгеньевна

Таким в целом бывало их обычное субботнее утро. Но сегодня Евгения поднялась ни свет ни заря, словно кто-то ее толкнул в бок. Она приподняла голову, недоумевая, что случилось. В квартире было тихо. Рядом мирно посапывал муж. Женя потянулась к нему, чтобы поцеловать, но, вспомнив их вчерашнюю размолвку, передумала. Она выбралась из кровати и, заглянув в детскую, убедилась, что Василиса еще не встала.

Стараясь не шуметь, она прошла в кухню. Делать было решительно нечего, и обычно это состояние полного безделья ей очень нравилось. Привыкнув вертеться целый день как белка в колесе, она любила редкие минуты затишья, хотя, правда, не представляла при этом, куда себя деть. Вот и сейчас она заварила себе зеленый чай и без удовольствия осмотрела приготовленные Нурией блюда: кашу в маленькой кастрюльке, специально для Василисы и Александра, горку румяных блинчиков под стеклянным колпаком, еще – куриный суп

с домашней лапшой на обед, овощное низкокалорийное рагу, говяжью печень в сметанном соусе. Еды хватило бы на целое войско. Евгения почувствовала пресыщение. У нее не было аппетита.

Она взяла кружку с чаем, книгу в потрепанном переплете и с ногами забралась в кресло. Домашние нередко подтрунивали над этой ее странной привычкой. Известно, что многие люди не представляют себе трапезы без газеты, журнала или включенного телевизора. Евгения Швец не мыслила себя без чтения на завтрак, а иногда и на ужин, поваренной книги. Выбрав какой-либо особо «вкусный» рецепт, она погружалась в него с головой, получая ни с чем не сравнимое удовольствие от перечисления хитроумных кулинарных операций. Сегодня она выбрала английский луковый суп с чеддером.

«Положите сливочное масло в толстостенную сковороду…» Она знала, что у Нурии есть такая. Она выбирала ее самостоятельно, заявив, что хозяева ничего в этом не смыслят, а хорошая сковорода в хозяйстве полезнее норковой шубы. «Добавьте две ложки оливкового масла, шалфей, чеснок, перемешайте. Возьмите красный и белый лук, порей. Приправьте солью и перцем. Накройте неплотно крышкой и готовьте на слабом огне 50 минут, время от времени помешивая». Прихлебывая чай, она чувствовала аромат приготовляемого лука, видела, как он приобретает золотистый цвет. Мысленно она заливала его бульоном, обжаривала на гриле хлеб, разливала суп по жаропрочным мискам и расставляла их на противне, посыпала бульон тертым чеддером. Через положенное количество минут, когда сыр покрывался румяной корочкой, блюдо было готово к употреблению. Вкуснотища! Женька была счастлива.

Александр называл это явление «компенсацией». Якобы Евгения, не желая тратить на готовку драгоценное время, все же испытывает угрызения совести, понимая, что семью нужно кормить, и компенсирует свой комплекс медитациями на данную тему. В своих грезах она представляет себя в роли образцовой хозяйки, которой не лень часами стоять у плиты и баловать своих дорогих и любимых вкусными сытными кушаньями. Ей нетрудно, подобно Золушке, перебрать крупу, перетереть через сито творог или отбить телячью грудинку. Задумав приготовить пельмени, она ни за что не будет приобретать в магазине тесто и фарш, а сделает все сама, ну, а потом будет целый час лепить их руками под нудный аккомпанемент телевизора. После того как домашние уплетут все за милую душу, она перемоет посуду и приготовит список необходимых продуктов, за которыми побежит рысью на следующее утро. Так было в мечтах. Но в жизни Женька предпочитала удалить из длинного перечня кулинарных манипуляций наиболее трудоемкие пункты и ограничиться лишь походом в магазин, где подобное чудо уже продавалось расфасованным в пластиковые пакеты. Стоило лишь закинуть горсть пельменей в кипящую воду и с чистой совестью усесться рядом с компьютером, успокаивая себя тем, что ужин для семьи готов. В этом смысле появление в их доме Нурии следовало считать подарком небес. Старая женщина сняла с ее плеч все обязанности по дому, что позволило ей избавиться от комплекса вины и посвятить себя без остатка своей карьере.

Женька искренне любила рубрики в своем журнале, посвященные кулинарии и рукоделию, и нередко, выкроив свободную минутку, перечитывала их. Ну, как ей было не восхищаться, читая, как очередной автор советует женщинам дать новую жизнь старому стулу. Вместо того чтобы оттащить рухлядь на свалку, милые хозяйки, засучив рукава, должны были возиться с ней часами, а может, и сутками, своими руками перетягивая новой тканью сиденье, покрывая ножки краской из пульверизатора. Женька представляла, каково это – отмывать после подобного «творчества» весь дом и отстирывать одежду, но к чужим подвигам на ниве домашнего хозяйства относилась с уважением. Разве не заслуживает поклонения женщина, которой не лень изготовить свечи к Новому году своими руками, словно она не знает о том, что подобного добра всех цветов, форм и размеров полно в ближайшем киоске? А если не жаль собственных сил на роспись граненых стаканов? На оформление старого столика техникой декупажа? В общем, такому рвению можно было только позавидовать.

Вместе с тем Евгения не считала за труд сутками напролет пропадать в своей редакции, готовя очередной номер журнала. Она гоняла подчиненных, но и сама не сидела сложа руки. В голове ее непрерывно зрели новые идеи, которые она торопилась воплотить в жизнь.

Она подыскивала неординарных авторов, сама корректировала многие статьи и вместе с рекламным отделом обдумывала стратегию завоевания рынка. «София» уже несколько лет удерживалась в рейтинге других глянцевых журналов на передовых позициях, что позволило им выпустить приложения: «Интерьер от Софии», «Уроки красоты от Софии», «Дети Софии». Короче говоря, Евгении было чем гордиться. Она с удовольствием вела колонку главного редактора, давала советы читательницам, как организовать свою жизнь, хотя иногда ее душу все же посещали сомнения. Правильно ли она себя ведет? Справедливо ли такое беспечное отношение к мужу и детям? Не выйдет ли это ей боком? Но минуты неуверенности в себе проходили, и все само собою забывалось. Александр, как ей казалось, разделял ее страсть к работе и, хотя изредка он любил подтрунивать над бытовой неприспособленностью жены, все же гордился ее успехами и всегда с гордостью рассказывал о ней своим друзьям и коллегам. Вряд ли бы он чувствовал себя удовлетворенным, окажись на ее месте обычная домашняя клуша. Дети тоже привыкли к тому, что мама много работает и возвращается домой поздно. Они не доставляли ей особых хлопот и росли, казалось, сами по себе. Так они и жили в своем семейном гнезде, укрытые от всех житейских бурь, и полагали, что так будет продолжаться вечно. Но то, что произошло с нею недавно, нарушило спокойное течение их жизни, и утром, читая по привычке поваренную книгу, Женька не могла постигнуть все тонкости рецепта, размышляя, смогут ли они все когда-нибудь вернуться в привычное русло…

Вопреки всем ее дурным ожиданиям выходные прошли на редкость спокойно. Александр взял тайм-аут и не стал изводить жену новыми упреками и нравоучениями. Правда, он не стремился вообще что-либо обсуждать с ней, сосредоточившись на дочери, но Женька, устав от выяснения отношений, тихо блаженствовала. Они погуляли по заснеженному парку, где вовсю сновали белки; покатались на каруселях, а потом долго грелись в небольшом ресторанчике. Обед показался им особенно вкусным, может, потому, что они были сосредоточены на еде. Василиса говорила больше, чем ее родители, вместе взятые. К удивлению Евгении, девочка не чувствовала напряжения между мамой и папой. Она была так счастлива, что они собрались все вместе, что витала в облаках, не умолкая ни на минуту. Она была полна каких-то забавных историй про ее друзей из детского сада, пела песенки и вертелась как юла. Обычно родители требовали, чтобы она вела себя тише и не мешала им обсуждать темы, которые ей были непонятны и поэтому неинтересны. Но сегодня мама с папой вели себя идеально, так, словно у нее был день рождения и все внимание по праву должно было доставаться именно ей.

Обед прошел вполне оживленно, а когда они вернулись домой, то с удовольствием посмотрели новый мультфильм, посадив свою дочь на диван между собой. Это было невероятно, поскольку Евгению обычно было трудно удержать возле экрана. Сославшись на занятость или головную боль, она шла к компьютеру, где и находила для себя успокоение. Последний раз мультики она смотрела, когда ей было лет восемнадцать, да и то для того, чтобы составить компанию кудрявому мальчику, которому она тогда тайно симпатизировала.

Но когда малышку уложили спать, разговор их иссяк сам собой. Евгения поняла, что муж все еще на нее сердится, и дала себе зарок вернуться к беседе с ним завтра, когда страсти понемногу улягутся и к ним вернется способность спокойно рассуждать…

Глава 8

Евгения терпеть не могла больницы. Как и любой другой занятой человек, она грешила тем, что к состоянию своего здоровья относилась легкомысленно и посещала врача только тогда, когда откладывать визит дальше уже не было возможности. Но сегодня никто ее не спрашивал, желает ли она идти в больницу и есть ли у нее для этого время. Они ехали туда на опознание, и, как пояснила Дубровская, отныне ей придется составлять свой рабочий график с учетом того прискорбного факта, что в отношении ее ведется расследование.

Больничный городок находился в одном из отдаленных районов города, и они с адвокатом немало попетляли в закоулках улиц, пытаясь сообразить, каким образом легче попасть на территорию. Оставив автомобиль на стоянке, они наконец прошли в приемный покой, где их ждал разгневанный следователь. По его словам, он парился здесь уже час и готов был отдать голову на отсечение, что Евгения задержалась в пути умышленно, не рассчитав время из-за очередной своей, как он выразился, «презентации».

– Ступайте за мной! – рявкнул он и устремился по коридору, заставив своих спутниц нестись за ним едва ли не бегом. На пути в заветную палату возник тем не менее непреодолимый барьер в виде толстой тетки в замызганном белом халате.