Адвокат по сердечным делам

Борохова Наталья Евгеньевна

– Третий? – удивилась Евгения. – Какой третий?

– Может, женщина между вами встала?

Евгения горько усмехнулась. Не зная правды, их домработница попала прямо в точку. Во всех бедах и правда виноваты женщины! Только их с Александром развела в стороны не разлучница. Просто милая девушка Машенька оказалась не в том месте в ненужное время. Не встань она на обочине в то слякотное утро, жили бы они, как прежде, душа в душу.

– Рано или поздно это происходит со всеми, – продолжала тем временем Нурия, приняв усмешку хозяйки за подтверждение своей догадки. – Бесятся они, окаянные, словно молодость пытаются вернуть. Причем чем примернее мужик себя вел в семье, тем сильнее ему потом

крышу сносит. Но если не переболеешь – не будешь жить вовсе. Все проходит, и эта блажь пройдет. Вы только будьте терпеливы, и все наладится. Мужик – он ведь как кобель на привязи: чем сильнее его за поводок тянешь, тем больше будет он сопротивляться. А то и вовсе веревку оборвет и убежит. Только его и видели! А дашь ему волю, так он хвост распустит, кругом побегает, чужих сук понюхает и домой примчится. Только ты веревочку из рук не выпускай, но и не тяни сильно.

Евгении не понравилось сравнение ее мужа с кобелем. Во всяком случае, она полагала, что живет рядом с высокоразвитым существом, а не с особью мужского пола, которая подчиняется лишь низменным инстинктам.

– Нет, Нурия. Все совсем не так, как ты думаешь, – раздраженно сказала она. – Если Александру и сносит крышу, то совсем по другому поводу. Хотя совсем уж без женщины здесь, конечно, не обошлось. Но все гораздо хуже. Во всяком случае, для меня. Видите ли, получилось так, что… Сложно все объяснить, хотя объяснять все равно придется… В общем, я совершила преступление… Не делайте такие глаза, ради бога! Я никого не убила. Хотя многие считают иначе… Я не хотела никому зла, просто так получилось…

Евгения испугалась, увидев выражение лица Нурии, и поняла, что ее объяснение несколько затянулось.

– Я сбила на дороге женщину и, будучи в шоке, не нашла в себе сил оказать ей помощь. Я удрала, потому что струсила. Можете ли вы теперь, взглянув мне в глаза, сказать, что по-прежнему считаете меня хорошим и добрым человеком?

Наступила долгая пауза. Стало слышно, как гудит в печной трубе ветер.

– Эта женщина умерла? – спросила Нурия.

– Тогда я об этом не знала, но предполагала, что сбила человека насмерть. Зато в другом я была уверена на все сто: той женщины, какой я была до этого, больше нет. Я… оставила себя умирать рядом с тем человеком.

Она посмотрела на свою домработницу, не будучи уверена в том, что женщина понимает ее. Быть может, ее речь была слишком вычурной?

– Ужасная участь – винить себя в чьей-либо смерти, особенно в случае, если ты этого не хотел, – как эхо, отозвалась Нурия. – Уж лучше тюрьма.

Евгения удивилась. Как эта простая женщина сумела понять то, что не смог осилить ее муж, с его-то высшим образованием и кандидатской степенью? В двух коротких фразах Нурия выразила суть Женькиных душевных метаний и тот итог, к которому она пришла в конце концов.

– Хвала господу, женщина осталась жива, – сообщила Женька. – Но сейчас она в больнице. Состояние ее неважное.

– Ну, а вы?

– А я обратилась в милицию с заявлением, – дернула плечом хозяйка. – Может, я и трусиха, но, во всяком случае, не сволочь! Все, что полагается мне по закону, я приму, хотя понимаю, что после драки кулаками не машут.

– Ну и правильно, Женечка, – откликнулась Нурия. – Вы все верно сделали. Не сомневайтесь! Почему же на вас сердится хозяин?

Евгения покачала головой:

– Сложно объяснить. Возможно, он просто испугался. Ведь процедура расследования всегда сопряжена с определенными неудобствами. Он думает о том, что скажут люди. Как все это отразится на нас и наших детях.

– Но разве у вас есть выбор? – наивно удивилась Нурия.

– В том-то и дело, что выбор был. Если бы

я не пошла в милицию, меня вряд ли бы нашли. В этом случае мы жили бы как раньше. Если, конечно, смогли бы спокойно жить после всего этого.

– Так, как было раньше, уже не будет никогда, – повторила Нурия. – Этот случай стал бы язвой, нарывом. Он созревал бы внутри вас, заставляя вас обоих страдать. Вы бы измучили друг друга и, кто знает, удержались бы вместе или же нет. Вы поступили правильно и вскрыли болячку. Пусть сейчас вы чувствуете себя отвратительно, но зато у вас есть шанс выздороветь.

– Если бы это понял Александр… – с сожалением заметила хозяйка.

– Он поймет, – обнадежила Нурия. – Дайте ему время. Он свыкнется.

Евгения кивнула головой, гадая, сколько потребуется времени ее мужу. Что до нее, то она согласна была и подождать. Но ей стало бы намного легче, если бы он поддержал ее, а не обдавал с ног до головы этим арктическим холодом.

– Мне так хочется, чтобы все у вас было хорошо, – с тихой улыбкой молвила Нурия. – Я хочу быть уверена, что, когда мне настанет черед уйти от вас, все останется по-прежнему. Ведь вы для меня все равно что дети.

– Что это вы еще придумали? – забыла о своих заботах Евгения. – Какой такой уход? Мы не отпустим вас!

– Но это все равно произойдет, рано или поздно. Я уже стара и не могу успевать везде, – мягко возразила женщина. – Вам захочется иметь в доме молодого и энергичного помощника, и вы имеете на это полное право. Старикам нужен покой, молодым – жизнь.

Она взяла руку Евгении в свои большие натруженные ладони. Так они и сидели, сидели долго: хозяйка и ее работница, а со стороны – мать и дочь…

Александр вернулся домой сразу после семи. Дверь кухни была приоткрыта, и по голосам, доносившимся до него, он понял, что Евгения и Нурия пьют чай. Старая женщина ухаживала за его женой, как за ребенком, уговаривая ее съесть хотя бы половину ватрушки, наливая ей в чашку чай. Увидев Александра, Нурия поднялась с места:

– Вот и хозяин пожаловал. Теперь я с чистой совестью пойду домой. Александр Юрьевич, вы уж приглядите за женой. Она совсем с лица спала. Так ведь и заболеть недолго. Ваши неприятности скоро закончатся, а здоровье вам еще пригодится.

– Спасибо, Нурия. Ступайте домой. Уже поздно, – кивнул головой хозяин. – Не волнуйтесь за Евгению. Ей следовало бы меньше работать, только и всего.

Домработница недоверчиво покачала головой и со значением взглянула на Евгению. Та только улыбнулась в ответ и приветливо помахала ей рукой. Женщина вздохнула и вышла из кухни.

Женька посмотрела на мужа. В новой рубашке красивого сиреневого цвета с запонками и галстуком, на котором вовсю порхали бабочки, Александр Швец мог кому-то показаться пижоном. Но только не его жене. Он для нее оставался самым красивым мужчиной на свете. Ее иногда смешила, иногда раздражала его страсть к модной и дорогой одежде. Он предпочитал щеголеватый, несколько экстравагантный стиль. У него были сорочки самых смелых цветов, пиджаки разных фактур и моделей, не менее десятка джинсовых брюк, две дюжины запонок. Но присущее Саше чувство меры позволяло ему экспериментировать и оставаться при этом самым стильным спортсменом из тех, кого Женьке приходилось видеть, в том числе и по телевизору. Иногда она злословила, вспоминая его модельное прошлое. Ей казалось, что такая преувеличенная забота о своей внешности должна быть женской привилегией, хотя сама она не испытывала особого вдохновения, бегая по магазинам в поисках новых сапог или шарфика, подходящего по цвету к блузке. Но Александр Швец был неравнодушен к комплиментам в свой адрес, и жене об этой его слабости было хорошо известно.