Афера Хавьера
Шрифт:
– Совершенно верно.
– Остается только один вопрос.
– Только один?
– В данный - да. Почему понадобился таксист? Я имею в виду, таксист из Кататумбы? Все, что она хотела - это одолжить на три-четыре дня какую-то лачугу. Зачем ей именно таксист?
Да Силва пристально посмотрел на него и рассмеялся.
Короткий резкий звонок сообщил о появлении лейтенанта Перейры, который экономил на всем, включая дверные звонки. Человек, возникший в проеме двери рядом с лейтенантом, долю секунды поколебался, а потом стремительно вошел в квартиру с сердитой миной на лице. Он дернул рукой, как бы освобождаясь от хватки Перейра, хотя лейтенант его и не касался, и прошел к бару. Это был коренастый мужчина с массивными плечами, тяжелыми руками и выпуклой, как бочонок, грудью, будто накачанной насосом. Глубокий шрам от прошлых разборок стягивал одну сторону лица. Он покрутил головой.
– Где он? Где да Силва?
Да Силва улыбнулся.
– Не говори мне, что ты так скоро меня забыл.
– Я не узнал вас, - смутился Фонзека.
– Что, черт возьми, вы от меня хотите? Карнавала до следующего месяца не будет. Он вдруг вспомнил давнюю обиду.
– Ладно, да Силва, в чем дело?
Голос звучал резко и скрипуче, словно нож, изувечивший его лицо, распорол и голосовые связки.
– У вас ни черта на меня нет, и мы оба это знаем. А если вы хотите поговорить со мной, зачем тащить меня сюда? У вас есть офис в городе.
– Расслабься, Клаудио, - улыбнулся да Силва.
– Уверен, лейтенант тебе объяснил, что это сугубо неофициальный визит.
– Он приглашающе кивнул. Налей себе.
Вильсон едва собрался взять в баре ещё стакан, как Фонзека, все ещё подозрительно косясь по сторонам, откупорил бутылку и поднес её к губам. Он сделал глоток, остановился, чтобы вздохнуть, снова глотнул и поставил бутылку обратно. Ничто не показывало, что алкоголь ослабил его подозрительность или обиду. Но больше всего взбесило Вильсона, что он и виду не подал, что оценил качество спиртного, которое заглатывал. Фонзека вытер губы, все ещё хмурясь.
– Ладно, да Силва. Что вы затеваете?
Да Силва откинулся назад, спокойно его рассматривая.
– Как тебе понравится приличная сумма денег и короткий отпуск? С женой и всей семьей?
– У меня нет ни семьи, ни жены. Вы это знаете.
– Я не видел тебя несколько месяцев; откуда мне знать? Ну, тогда с подружкой. Скажем, неделька в Петрополисе? Приятная прохлада в такую жару... С оплатой всех расходов. И достаточно далеко, чтобы уберечь тебя от неприятностей.
– А с какой стати вы меня собираетесь облагодетельствовать?
– Фонзека воинственно уставился на капитана.
– Мне пока хватает, и не хочу я ваших денег, да Силва.
Да Силва внимательно его изучал.
– А я не вижу, почему бы нет. Все, что мне нужно - попользоваться некоторое время твоей лачугой в Кататумбе. Самое большее - четыре дня.
Фонзека искренне удивился.
– Не нужны мне ваши деньги. Я понял, вы планируете рейд и собираетесь использовать мою лачугу, как наблюдательный пункт.
– Мысль была настолько идиотской, что капитан чуть не рассмеялся.
– Шутите! Знаете, сколько я протяну, если клюну на ваше предложение? Меня выловят из канавы в ближайшие двадцать четыре часов. Неужели, по-вашему, я полный идиот?
– А я, по-твоему?
– возмутился да Силва.
– Если бы речь шла об этом, пошел бы я к кому-нибудь, кто знает, что я полицейский? Я выбрал бы кого-нибудь без перечня судимостей длиной в милю, да и историю придумал бы получше!
– Вы никакой истории не рассказали, ни хорошей, ни плохой, - буркнул Фонзека, подтащил поближе табурет и сел лицом к да Силва, вновь потянувшись за бутылкой. На этот раз, судя по мине на лице, он все же осознал, что пьет что-то получше своего обычного репертуара.
– В чем идея?
Да Силва покосился на обезображенное шрамом лицо и вздохнул.
– Теперь я помню, что не говорил. И, полагаю, не скажу. Но это не то, о чем ты думаешь. Никто в трущобах замешан не будет, слово даю.
Фонзека нахмурился. Если да Силва дает слово, можно положить его в банк и получать проценты. Он был жестокий, беспощадный сукин сын, но в этом отношении безупречно честен. Беда в том, что он не всегда дает слово, но когда дал, этому меченому оспой ублюдку можно верить.
Да Силва подавил улыбку. Он почти видеть, как маленькие шестеренки скрежещут в голове Фонзеки, и терпеливо ждал, пока все станет на место.
– Ты не единственный, у кого в Кататумбе есть хибара. Поэтому решай живее, нужны ли тебе хорошие деньги.
– Хорошие?
– Достаточно хорошие. Пятьсот конто...
Какого черта, - подумал да Силва, - не будь скупердяем, не твои деньги!
– Даже тысячу конто.
Фонзека ещё больше нахмурился.
– И никаких неприятностей? Тысячу конто? Не верю.
– Лучше поверь, - посоветовал да Силва, - даю слово.
– Конечно, но...
– Никаких но, - смуглый детектив раскинул руки.
– Послушай, Клаудио, я дал тебе слово только за себя, а что решит Господь - не в моей власти.
Фонзека помедлил, размышляя, и кивнул.
– Заметано.
И осушил до дна бутылку, словно ставя печать под уговором.
– Хорошо, - спокойно кивнул да Силва и чуть расслабился.
– Очень хорошо. Давай поднимемся в Кататумбу и ты покажешь мне свою лачугу.
Он заметил взгляд, который Фонзека бросил на Перейру, и все понял.
– Нет, без него; он слишком хорошо одет. И за милю видно, что он полицейский. Он подождет нас здесь и потом отвезет тебя назад.
Жестом удерживая Фонзеку на месте, капитан перекинулся с Перейрой парой слов. Подозрения на минуту всколыхнулись в Фонзеке, но тут же улеглись и он пожал плечами. Если не будет неприятностей в трущобах, все остальное к черту. Тысяча конто - куча денег.
– Эй, да Силва, а как насчет денег?
Капитан сунул руку в карман и вытащил пачку денег, полученных от девушки, надеясь, что та была в ладах с арифметикой.
– Здесь пятьдесят два конто. Когда вы с лейтенантом поедете в город, получишь остальное.
– Хорошо.
Фонзека очевидно понял, что никто его не собирается обманывать, и сгреб пачку в карман, не считая.
– А в Кататумбе как мне объяснить...
– Что объяснить? Что и когда ты хоть кому-то объяснял? парировал да Силва.
– Если кто спросит, скажи, что я твой дед: я слишком молод, чтобы быть твоей бабушкой.