Афганский рубеж
Шрифт:
Ветер, дующий с севера, совсем не несёт прохлады. Зато приносит мелкие частицы пыли, оседающей на губах.
Пауза в речи Енотаева затягивалась. Комэска смотрел по сторонам, а сказать чего-то не решается.
— Батыров, Клюковкин ко мне. Остальные, по вертолётам.
Всё это время думал, как лучше нас позвать. Волнуется командир. Больше, чем вчерашним вечером.
Мы подошли к Ефиму Петровичу. Он крутил в пальцах сигарету, и всё так же продолжал подбирать слова.
— Вы ребята находчивые. Поэтому я вас ведущими и поставил.
Только мы отошли от него, как командир эскадрильи окликнул меня.
— Клюковкин, когда прилетишь, сразу в штаб дивизии, — сказал Енотаев, подмигнув мне.
Так-так! Видимо Леночка просила зайти. Нельзя заставлять женщину ждать.
— Так, Димон, всё делаем быстро, потому что у меня сегодня случка… ну, свидание намечается, — сказал я и поторопился на вертолёт.
— Вот ты везде себе приключения находишь. Даже в Афгане нашёл, куда пристроить свой… нос, — возмущался командир звена.
Карим поприветствовал меня и Батырова. По-отечески похлопал по плечу, поправил мне шлем и протянул печенье.
— А ещё есть? Не обедали же, — спросил я, перекрикивая шум мотора машины АПА, подъезжающей к борту вертолёта.
— Все раздал, — развёл он руками.
Я зашёл в грузовую кабину и остановился, посмотрев на наших пассажиров. На скамейках сидели пацаны, которым не больше 20 лет. Каждый лопал печенье, которое раздал им Сабитович. Только он угощает такими сладостями в сложные моменты.
— Всё хорошо? — поздоровался я со старшим группы.
— Сержант Долгов. Так точно, товарищ лётчик, — начал он вскакивать со своего места, но я его остановил.
Этому Долгову самому чуть больше 20ти. Форма у ребят чистая. Такое ощущение, что только на складе выдали. Один парень и вовсе пытался всеми силами пристроить каску на голове, но панама не давала ему этого сделать.
— Твой командир в другом вертолёте? — спросил я и Долгов молча кивнул.
— Смотри, сержант. Мы заходим в район высадки, садимся, и вы по команде борттехника выходите. Очень быстро. Дальше залегли и лежите. Будет много пыли, так что терпите. Как осядет, поднимаешь своих ребят и действуешь по утверждённому плану.
— Так точно, — ответил сержант, и я пошёл в кабину.
— Чего так долго? Время поджимает, — заворчал по внутренней связи Димон, когда я занял рабочее место справа.
— Не ворчи. Успеем ещё. Ты видел, кто в грузовой кабине? — спросил я.
Батыров повернулся и несколько секунд смотрел через проход в кабину экипажа на парней.
— Да, десантники. А что? Накурили уже?
С кем мне приходится служить в новой для себя жизни?! Потом закончит Димон академию. Дорастёт до высокой должности и начнёт бурной деятельностью заниматься, не думая о людях.
— Ты на лица их посмотри. Пацаны и сержант. Совсем молодые.
— Других солдат у Родины нет. Мы с тобой тоже не старые. Давай запускаться, — ответил Батыров, и в этот момент в кабину заскочил Сабитович.
А ведь и правда, нет других солдат.
— Окаб, я 207й, готов выполнить 11, — запросил Димон у руководителя полётами Баграма разрешение на запуск.
Такая простейшая переговорная таблица записана у нас в планшетах. Каждая цифра означает определённое действие. Вся группа прослушивает стартовый канал и выполняет те команды, которые дают ведущему.
— 207й, я Окаб. 11 подтвердил.
Начали запускаться. Вертолёты загудели, винты закрутились, а видимость резко начала падать из-за поднимающейся пыли. Пока это похоже на дымку.
Вроде и коллеги с Кабула прилетели. Должны были промести нам полосу, но пыль уже успела осесть на бетонке.
— 207й, выполняю 21, — доложил в эфир Батыров.
Вся группа друг за другом порулила к полосе. Взлетать будем одновременно, чтобы держать расчётную дистанцию в группе.
На полосе задержались, пока все не вырулили. Я только сейчас задумался, что нашу площадку для десантирования никто «не подготовил». Мало того что её найти надо. Так ещё и данные очень скудные по средствам ПВО духов.
— Внимание, 207й, 31, — скомандовал в эфир Батыров.
Теперь уже поздно бить тревогу.
Димон оторвал борт от полосы и начал разгоняться. Я приготовил карту, включил секундомер. Всё внимание перед собой. Ми-8 тяжело набирает скорость, но выходит на нужный режим.
— Набор, — говорит в эфир Батыров, и все плавно пошли набирать высоту.
Так мы пройдём по маршруту, а затем с юго-востока войдём в ущелье.
Полёт шёл спокойно. Через пару минут после занятия нужной высоты, начали выстраиваться в «колонну пар». Ми-24 идут впереди, маневрируют по курсу и снова возвращаются к прикрытию.
Вентилятор слегка обдувает, но это горячий воздух. От него только лицо сушит.
В кресле потряхивает, когда проходим одну сопку за другой. Затем и от каждого склона нас бросает в разные стороны.
Вертолёт замполита идёт справа от нас в 60-ти метрах. За нами пара держит интервал 1 км или чуть больше.
— Земля и скалы прогрелись. Надо ж было в самую жару высадку затеять. Не ты придумал? — спросил у меня Батыров, парируя очередное хаотичное изменение курса вертолёта от восходящего потока.
— Как я могу заместителю командующего советовать?
Идея была моя. Её донёс Енотаев. Вот только время выбрали в штабе совсем неподходящее.
— Что-то пошло не по плану, раз десант высаживаем. Его и не планировали изначально, — предположил я.
— Наша задача — высадить. Там пускай сами идут, — сказал Димон, уворачиваясь от орла, который хотел спикировать на вертолёт.
Чем ближе расчётная зона высадки, тем больше напряжение. Мы перешли на канал боевого управления, где всё чаще в разговоре проскальзывают запросы на авиационную поддержку.