Афганский рубеж

Дорин Михаил

— Саня, НАРами не получится. Слишком близко, — сказал Димон.

— Нормально. Занимай 1200. Выполняем расхождение. Мы влево, ведомый вправо. Интервал 20 секунд. Выходишь на боевой и по моей команде пикируем. Угол тангажа 20. Ведомый по нашим разрывам работает. Понял?

Батыров передал параметры выхода на цель 205му, который начал отставать от нас. Интервал в паре нужен, чтобы друг друга прикрывали. Атака с разных направлений даёт возможность снизить опасность от пулемётов.

— 281й, вас наблюдаю. Работаю

по вашим разрывам, — сказал в эфир ведущий второй пары.

— Понял вас. 205й и… начали! — сказал Батыров и отвернул влево.

Сделал это весьма резко. Я чуть с кресла не выпал, а Карим и вовсе головой приложился к боковой стенке.

Подсказываю Батырову, чтобы установил серию на 4 ракеты. Склоны уже перед нами. По тропам поднимаются духи, а по ним сверху стреляют наши бойцы. Видны редкие разрывы от гранат. До цели остаётся 2 километра.

— Рубеж начала пикирования, — доложил я Батырову, но тот снова «тормозит». — Командир, рубеж!

Как у него так получается — стопориться в самый неподходящий момент?!

— Близко подошли. Надо выводить, — ворчит Димон.

— А будет ещё ближе, если ты мять будешь одно место. Ручку от себя и… пошёл!

Начал вместе с Батыров пикировать. Нос вертолёта наклоняем всё ниже.

Скорость тут же начала расти. Слегка поворачиваю вертолёт, чтобы стрельнуть по скоплению духов. Целится вот так «на глазок», да ещё когда пот скатывается в глаза совсем непросто.

— Пуск! Пуск! — сказал я по внутренней связи.

Нажать на кнопку может только командир. У меня пуск НАРов не запитан на ручку управления.

— Пуск! Ухожу влево! — доложил Батыров

Вертолёт болтнуло. Ракеты пошли. В паре сотнях метрах внизу разрушенные строения, с которых по нам уже стреляют из автоматов. Отстреливаем ловушки, а следом уже заходит вторая пара.

— Вот туда! Давайте! Хорошо идёт! — радостно кричит в эфир Днепр.

Делаем повторный заход, и уже Димон сам прицеливается и пускает ракеты. Приноровился командир быть боевым лётчиком, а то сомневался в себе.

Делаем ещё один залп. Склон горы погружается в дым и пылевую завесу. Единственный ориентир — оранжевые дымы авианаводчика.

— Ещё можно. Точно ложатся! — радовался Днепр.

Можно выполнить ещё один заход и нужно будет уходить на аэродром.

— Днепр, 207й, выхожу на боевой.

— Понял. Слева от оранжевого дыма работайте.

Скорость держим расчётную. Проверили, что цепи питания по-прежнему включены. Ещё раз довёл параметры ввода в пикирование, но… Батыров не слушает. Рубеж начала атаки пролетел.

— Близко подходишь, — сказал я.

— Нормально. Чтоб точнее попасть, — говорит Батыров, затягивая момент с началом атаки.

— Командир, осколками наших зацепит, — говорю я, но Димон медлит.

Безопасная дальность разрыва НАР 500 метров. Сейчас, даже если он попадёт точно и не будет большого разлёта, до позиции Днепра будет меньше 100 метров. Слишком рискованно.

— Погоди. Надо, чтоб прям точно духам залетело, — отвечает командир.

Куда точнее? Он ракеты перед окопами наших парней положить хочет?

— Уходи на повторный, — повысил я голос.

Но Батыров не послушал. Наклонил нос и устремился к склону. Всё очень быстро происходит. Только он спикировал, а перед нами уже пыль и дым от предыдущих разрывов. И вот он передний край наших парней, обозначенных оранжевым дымом.

— Уходи на повторный! — снова сказал я, но командира звена уже не остановить.

Слишком близко к склону горы. Сейчас пустит, и можем сами попасть под осколки. Хватаюсь за ручку, но отвернуть уже не успею. В последний момент толкаю ручку управления вперёд, чтобы немного увеличить наклон траектории полёта ракет.

— 207й, близко! — кричит ему авианаводчик, но уже поздно.

Пуск ракет произведён. Перед глазами клубы дыма, через которые еле видно склон горы. Ракеты упали ниже по склону.

— Влево, влево! — повторяю я и отворачиваю вертолёт.

Я чуть не съехал с кресла, а нога еле-еле успела отклонить левую педаль, чтобы разворот получился скоординированным. Карим «впечатался» в стенку, ударившись шлемом об стойку за Батыровым.

Ручку продолжаю отклонять влево, увеличивая крен. Слегка даже перегрузка придавила. Перед глазами камни, скалы, и… разрушенные стены домов на склоне.

Всё тянется долго. Кажется, этот разворот никогда не закончится. Всё настолько близко, что можно разглядеть каждую трещину на земле и строениях.

Ещё секунда и всё остаётся позади. Выравниваю вертолёт, утирая глаза от пота.

— Близко попали, 207й, — тихо сказал ведущий второй пары.

— Днепр, ответь 207му, — начал нервно запрашивать авианаводчика Димон.

Это будет очень плохо, если Батыров ошибся со своим расчётом.

— Днепр, 207му, — ещё раз запросил командир звена.

Тут «на горизонте» появилось и командование. Вернее, в эфир вернулся генерал Целевой. Кто давал указания до этого момента непонятно.

— Днепр, я 001й. Днепр, на связь. Днепр не молчи, — повторял руководитель операции.

В эфире воцарилась тишина. В нашей кабине тоже никто не издал и звука. Высматриваю, последствия удара. А там только огонь, дым и клубы пыли. Оранжевый дым постепенно рассеивается.

Не хочется верить, что авианаводчик с бойцами столько ждали поддержки, и погибли от «дружественного» огня. Я хотел посмотреть в лицо Батырову, но он уставился в свой блистер и дрыгал коленями. У него в голове даже не промелькнуло, что он сейчас управляет группой.

Они ведь ждут от него команды. Хотя, сейчас все в ожидании голоса Днепра. Но его всё нет.