Афоризмы старого Китая
Шрифт:
Гу Тяньши: «На Новый год подобает угощать вином наших менее удачливых друзей».
Сюй Яньгу: «Меня можно угогцать в любое время года».
Золотая рыбка среди рыб и ласточка среди пернатых — это, можно сказать, даосские небожители в животном царстве. Они живут в мире, словно мудрый Дунфан Шо [264] : сильные мира сего не могут причинить им вред.
Цзян Ханьчжэн: «Золотая рыбка может сберечь себя потому, что плоть ее горька на вкус. Однажды некий человек послал в подарок местному правителю одну особо красивую рыбку, а потом чиновник сказал ему: "Вата рыбка оказалась на редкость невкусной". Значит, он сварил и съел ее. Вот какие люди бывают в мире!»
264
Дунфан Шо —сановник при дворе императора Ханьской династии У-ди (П-1 вв. до н. э.), прославившийся своим умением избегать превратности придворной карьеры и жить в свое удовольствие.
Любоваться цветами подобает в обществе красавицы. Пить вино при луне подобает в обществе приятных друзей. Гулять по снегу подобает с возвышенным человеком.
Ю Даньсинь: «Цветок — сам по себе красавица, луна — сама по себе приятный друг, а снег — это воплощение возвышенного мужа. Поэтому любоваться цветком, пить вино при луне и гулять по снегу — все равно что быть в обществе красавицы, приятного друга и возвышенного мужа».
Цзян Ханьчжэн: «В таких случаях воспитанному человеку претит наедаться до отвала. Нельзя гулять по Янчжоу верхом на журавле [265] ».
265
Журавль считался спутником даосских небожителей. Смысл этой поговорки таков: нельзя одновременно предаваться земным утехам и быть блаженным небожителем.
Чжан Чжупо: «Тот, кто располагает одновременно цветком, луной и снегом и находится в обществе красавицы, приятного друга и возвышенного мужа, будет пьян от счастья».
Говорить с образованным другом — все равно что читать ученую книгу. Говорить с возвышенным другом — все равно что читать стихи. Говорить с прямодушным другом — все равно что читать канон. Говорить с остроумным другом — все равно что читать роман.
Ли Шэнсюй: «А читать эти разные виды книг — все равно что говорить с разными видами друзей».
Чжан Чжупо: Эти слова принадлежат тому, кто знает толк и в чтении, и в дружбе».
Живи так, чтобы жизнь твоя была поэмой. Подбирай свои вещи так, чтобы они были словно выписаны на картине.
Гун Баньцянь: «Есть вещи, которые никогда не будут выглядеть так, словно они нарисованы на картине. Таковы свиньи, бумажные деньги и задиристые юнцы».
Чжан Чжупо: «Можно сказать и по-другому: "Живи так, словно ты нарисован на картине, и обставляй свою комнату, словно пишешь поэму"».
О, если бы молодые люди обладали пониманием стариков, а старики обладали чувствами молодых!
Цзян Ханьчжэн: «Я видел дряхлых стариков, стоящих одной ногой в могиле, которые брали себе молоденьких наложниц. Разве они не обладали чувствами молодых? Но молодые люди, обладающие мудростью стариков, воистину редки».
Чжан Чжупо: «Есть молодые люди, которые берут наложниц, будучи семнадцати-восемнадцати лет отроду. Вот они обладают мудростью стариков».
Ли Жоцзинь: «Тот, кто ощущает себя старой развалиной, не может быть великим мужем».
Ван Сычжи: «Кто умеет так жить, не будет простой игрушкой времени».
Весна — это главная тема в музыке Неба, а осень — ее вариация.
Ши Тяньвай: «Эти слова прямо указывают на сущность жизни».
Юань Цзянчжун: «Дух весны — это изначальное чувство человека, а дух осени — это вариация главного чувства».
Лу Юныии: «Согласие в душе — это весна, целомудренная сдержанность — это осень. Небесное пребывает в человеческом».
В старину один человек сказал: «Если бы на свете не было цветов, луны и красивых женщин, не стоило бы и рождаться». Добавлю от себя: «Если бы на свете не было туши, шашек и вина, не стоило бы и жить».
Инь Жицзе: «Живя в этом мире, более всего берегитесь суеты!»
Гу Тяньши: «В заморских странах наверняка нет писчих кистей и бумаги, шашек и вина, а если есть, то они совсем другие. Зачем же там тоже живут люди?»
ХуХуэйлай: «Если бы в мире не было героев и писателей, жить в нем тоже не стоило бы».
Среди деревьев я хотел бы быть деревом шу [266] среди трав — тысячелистником [267] , среди птиц — чайкой [268] , среди животных — зверем чжи [269] среди насекомых — бабочкой, а среди водяных тварей — рыбой кунь [270]
266
Дерево шуупоминается в книге древнего даосского философа Чжуан-цзы. Оно было таким искривленным и твердым, что не годилось ни для плотницких работ, ни на топливо, и потому смогло «сполна прожить свою жизнь».
267
Стебли тысячелистника с древности служили в Китае инструментом гадания.
268
Чайка — символ свободы.
269
Имеется в виду мифический зверь, который на суде безошибочно определял правого и виноватого.
270
Гигантская рыба кунь,упомянутая в самом начале даосского канона «Чжуан-цзы», тоже слыла символом духовной освобожденности.
Чжэн Погиуй: «Я хотел бы быть камнем, который из века в век остается неизменным».
Ю Хуэйань: «Я хочу быть сном!»
Ю Хуэйчжу: «У меня тоже есть своя мечта: быть тенью сна!»
Древние считали зиму «излишком» [271] трех других времен года. Я бы назвал таким «излишком» еще и лето: летнее утро — это «излишек» ночи, ночной отдых — «излишек» дневной праздности, а послеобеденный сон — «излишек» от всего прочего времени, когда прячешься от людских взоров.
271
Имеется в виду, что зимняя пора — это время, свободное от земледельческих работ и, следовательно, время праздности, досуга.
Для Чжуан-цзы было большой удачей увидеть себя во сне бабочкой, а вот для бабочки увидеть себя во сне Чжуан-цзы вовсе не было удачей [272] .
Хуан Цзююань: «Только Чжуан Чжоу могло присниться, что он — бабочка, и только бабочке могло присниться, что она — Чжуан Чжоу. Разве могут те, кто погряз в мирской суете, увидеть себя во сне бабочкой?»
Сунь Кайсы: «Не снится ли тебе, что ты умеешь толковать сны?»
272
Здесь содержится аллюзия на знаменитый рассказ о «сне Чжуан-цзы», в котором говорится: «Однажды Чжуан Чжоу увидел себя во сне бабочкой — беспечной бабочкой, которая порхала среди цветов в свое удовольствие и знать не знала, что она — Чжуан Чжоу. Внезапно он проснулся и увидел, что он — Чжуан Чжоу. И он никак не мог понять, то ли он — Чжуан Чжоу, которому приснилось, что он — бабочка, то ли бабочка, которой приснилось, что она — Чжуан Чжоу. А ведь между Чжуан Чжоу и бабочкой должно быть различие. Вот что такое превращение вещей!» Отметим, что в существующих переводах этого сюжета, включая перевод автора этих строк, изложение необоснованно ведется от первого лица. (См.: «Чжуан-цзы». Пер. В. В. Малявина, М., 2002, С. 71).