Афоризмы старого Китая
Шрифт:
У чистого родника среди зеленой травы вольно есть и пить всякому зверю, но совы кормятся тухлыми мышами.
Увы! Много ли в мире людей, которые не уподобляются мотылькам и совам?
Тот, кто, вступив на плот, думает о том, как сойти с него, — прирожденный мудрец [221] .
Тот, кто, сидя верхом на осле, ищет осла, подобен чаньскому наставнику, не познавшему просветления [222] .
221
Возможно, здесь имеется в виду принесенное буддизмом представление о жизненном
222
«Внезапное просветление» (дунь у,яп. сатори)являлось целью и оправданием подвижничества в традиции чань-буддизма. Это просветление означало, собственно, самораскрытие подлинной самости человеческого существования.
Могущественные люди горделивы, как драконы. Честолюбивые люди воинственны, как тигры. Если хладнокровно взглянуть на них, они предстанут муравьями, суетящимися вокруг падали, или мухами, слетевшимися на запах крови.
Суждения о правде и неправде густеют, как пчелиный рой. Мнения о приобретениях и утратах топорщатся, словно иглы ежа. Хладнокровно отнесшись к ним, их можно соединить подобно тому, как металлы сплавляются в плавильном котле или снег тает в горячей воде.
Обуздывая желания, познаешь страдания жизни. Давая претвориться своему естеству, познаешь радость жизни.
Когда узнаешь, что в жизни можно страдать, разбиваешь оковы грязных страстей. Когда узнаешь, что в жизни можно радоваться, зеркало мудрости само предстанет воочию. Так познается истинная ценность всех вещей в этом мире.
Да не останется в нашем сердце ни малейшей увлеченности вещами: пусть оно будет подобно огню, растопившему снег, и солнцу, растопившему лед.
Да будет простираться перед нашим взором залитый светом необъятный простор: пусть он будет подобен сиянию луны в чистом небе, и волны будут хранить ее отражение.
Поэтическое настроение всего сильнее на мосту Балинцяо [223] . Едва начнешь там декламировать стихи, как лес и горы подхватывают напев.
Дикая природа сильнее всего чарует на берегах озера Цзинху [224] . Стоит прийти туда в одиночестве, как горы и потоки в дружеском согласии развертываются перед путником, словно свиток с прекрасными видами.
223
Балинцяо— мост на восточной окраине Чаньаня, место расставаний, воспетое многими поэтами средневекового Китая.
224
Цзинху— озеро в провинции Цжэцзян, издавна славившееся своей красотой.
Птица, которая долго томилась на земле, непременно взлетит высоко. Цветок, который распустился первым, непременно рано отцветет.
Поняв это, можно не переживать из-за неудач и не стараться быть впереди всех.
Когда от дерева остается только корень, видишь, что красота его кроны — бренная слава.
Когда человек лежит в гробу, понимаешь, что потомки и богатство — сущие пустяки.
Истинная пустота не пуста. Тот, кто доверяется видимым образам, не имеет в себе правды.
Но и тот, кто отвергает видимые образы, тоже не имеет в себе правды.
Как же, спрашивается, Учитель мира [225] поведал истину? «Будучи в мире, будь вне его. Потворствовать желаниям — страдание. Пресекать желания — тоже
Человек, жаждущий прослыть бескорыстным, окажется от владения царством с тысячью колесниц, а скряга будет биться за один медяк. Эти двое далеки друг от друга, как звезды от земных глубин, но страсть первого к славе не отличается от любви второго к богатству.
225
Учитель мира —одно из прозваний Будды в буддийской литературе.
Сын Неба погружен в заботы о государстве, нищий вымаливает чашку похлебки. По своему положению они далеки друг от друга, как облака в небе и грязь на земле, но чем отличается волнение в мыслях от волнения в голосе?
Если сполна изведать сладость и горечь этого мира, то, какие бы бури ни бушевали вокруг, ты и бровью не поведешь.
Если до конца проникнуть в человеческое сердце, то, даже если тебя назовут быком или лошадью [226] , ты будешь в ответ кивать головой.
226
Имеются в виду слова одного из персонажей книги Чжуан-цзы, Лао-цзы, который говорил своему собеседнику: «Нынче я странствую у истока вещей. Если бы ты назвал меня быком, я звался бы быком, а если бы ты назвал меня конем, я звался бы конем».
В наше время люди пытаются устранить поток мыслей. Но в конце концов их устранить невозможно. Нужно лишь не держаться за прежние мысли, не стремиться навстречу мыслям приходящим, а постепенно продлевать свое настоящее. Тогда сам собою войдешь в царство Вечного Отсутствия [227] .
То, что дух внезапно схватывает сам собою, доставляет нам самую большую радость.
Только та вещь подлинна, которая дружна со своим естеством. Стоит попытаться хотя бы немного улучшить то, что нас восхищает, и все очарование погибнет.
227
«Вечное отсутствие», или Не-бытие (у)в даосской традиции означает в действительности бытийственную полноту всего сущего, объемлющую как явленные, так и неявленные аспекты вещей.
Недаром почтенный Бо [228] говорил: «Мысли доставляют удовольствие, когда приходят внезапно. Ветер чист, когда вольно гуляет на просторе».
Возвращать своей природе изначальную чистоту — все равно что есть, когда голоден, и пить, когда тебя мучает жажда. Так ты укрепишь и тело, и разум.
Если же сердце погрязло в заблуждениях, то, даже рассуждая о сосредоточении и распевая гатхи, будешь понапрасну расточать силы.
228
Судя по некоторым другим изречениям данного сборника, имеется в виду известный поэт Бо Цзюйи (772–846). Однако в сохранившихся сочинениях Бо Цзюйи этих строк нет.
В сердце человека есть мир подлинного. В нем не слышно звуков свирелей и струн, но всегда царит радость. В нем не обоняешь ароматы чая или курительных свеч, но всегда разлито чистое благоухание.
Очисти разум и отрешись от вещей, забудь о мыслях и предоставь телу свободу — тогда сможешь туда проникнуть.
Золото добывают из руды. Яшму извлекают из обыкновенных камней. Не будь обманчивой видимости, было бы невозможно искать правду.