Афоризмы старого Китая
Шрифт:
Люди в мире не сомневаются в том, что их «я» — это и есть они сами, а потому одержимы страстями и заботами.
Когда-то один человек спросил: «Я больше не знаю себя самого. Откуда ж мне знать, в чем ценность вещей?» [212] . Говорят и так: «Если знать, что это тело — не я, как смогут заботы мной завладеть?» Вот слова, прямо указывающие на истину.
Взгляни на молодость глазами старика, и в тебе поубавится жажда приобретений и побед.
212
Цитируется в слегка измененном виде строка стихотворения Тао Юаньмина из цикла «За вином».
Взгляни
Превратности судьбы не следует принимать слишком близко к сердцу. Яофу [213] говорил: «Тот, о ком прежде говорили, что это я, ныне уже другой. А я, о котором еще не знают сегодня, станет неизвестно кем в будущем».
Тот, кто будет всегда помнить эти слова, сможет освободить свое сердце от всех пут и оков.
213
Яофу— второе имя ученого сунской эпохи Шао Юна (1011–1077). Цитируемые здесь слова Шао Юна как нельзя лучше обнажают контраст между характерной для европейской традиции идеалистической догмой сознания, каким-то образом реально продолжающегося во времени, и китайской концепцией «самопомрачающегося», внутренне неоднородного, внесубъективного и потому сводящегося к межличностным отношениям сознания.
Если хотя бы раз оглядеться хладнокровно посреди горячности и суеты, можно избавить себя от многих горьких сожалений.
Если посреди безразличия и разочарования появится хотя бы одно увлечение, можно познать истинный вкус многих вещей.
Если где-то есть счастливая страна, наперекор ей туг же появится страна несчастий. Если есть красивый вид, против него непременно возникнет уродливый пейзаж.
Только довольствуясь обычной пищей и любуясь неброскими красотами, можно жить в покое и радости.
Из высокого окна можно видеть, как облачная дымка окутывает голубые горы и изумрудные потоки; так постигаешь совершенство мира.
В бамбуковой роще можно слышать, как пение птиц приветствует и провожает времена года; так познаешь взаимное забытье себя и мира [214] .
Если знать, что успех сулит поражение, жажда успеха не будет слишком сильной.
Если помнить, что все живое бренно, потребность беречь себя не отнимет слишком много сил.
214
«Взаимное забытье себя и мира» — идущий от Чжуан-цзы традиционный жизненный идеал даосизма как «чудесной встречи» отсутствующего с отсутствующим.
В старину один подвижник сказал: «Тень от бамбука подметает ступени, не сдвигая с места ни пылинки. Лунный свет достигает дна пруда, не оставляя в воде и следа» [215] .
Конфуцианский ученый говорил: «Вода течет стремительно, а поток вечно покоен. Цветы опадают так быстро, а в помыслах нет смущения» [216] .
Если люди будут всегда помнить об истине, заключенной в этих словах, ничто не сможет смутить их покой.
215
Цитируется изречение чаньского наставника эпохи Тан Чжисюаня.
216
Цитируется строка из стихотворения Шао Юна.
Когда в тишине до слуха доносится шум сосен в лесу и журчание ручья среди камней, постигаешь безыскусную музыку Неба и Земли.
Когда видишь луг, утопающий в тумане, и облака, плывущие в воде, словно развертываешь перед собой живописный свиток природы.
Когда видишь бурьян на руинах цзиньской столицы [217] , все еще мнится слава, добытая в битвах. Если тебя зарыли в северном предместье [218] на съедение лисам, жалко денег, потраченных на похороны.
217
Имеется в виду столица династии Западная Цзинь город Лоян, захваченный и разграбленный кочевниками в 311 году. Короткое царствование этой династии было отмечено необыкновенной роскошью дворцовой жизни.
218
В северном предместье древнего Лояна находились кладбища для высокопоставленных особ.
В народе говорят: «Диких зверей можно укротить, а человеческое сердце укротить трудно. Глубокое ущелье можно наполнить, а человеческое сердце насытить трудно». Этим словам надо верить.
Если в сердце не гуляют ветер и волны, где бы ты ни был, тебя будут окружать голубые горы и зеленые рощи.
Если ты поймешь, что небесная природа все поддерживает и вскармливает, всюду вокруг тебя будут резвиться рыбы и парить коршуны.
Если чиновник в высокой шапке и с широким поясом однажды увидит, что простолюдин в соломенной накидке и бамбуковой шляпе живет счастливо, он, верно, ему позавидует.
Если богач, восседающий на мягких коврах и широких подушках, однажды увидит, что ученый, сидящий за грубым столиком под бамбуковым навесом, живет в покое, он, наверное, захочет быть таким же.
Так почему люди все хотят «гнать огнем быков и пускать лошадей по воздуху» [219] .
219
В данной фразе содержатся аллюзии на два эпизода древней истории Китая. В первом случае имеется в виду сражение между армиями царств Янь и Ци, в ходе которого предводитель циского войска приказал пустить против неприятеля тысячу быков, привязав к их хвостам горящие факелы. Во втором случае подразумевается послание правителя южнокитайского царства Чу, который обратился к вторгшейся в пределы Чу армии северокитайских государств с такими словами: «Вы обитаете у северного моря, мы живем у южного моря, у наших коней и быков не хватит сил, чтобы добежать друг до друга. Зачем же вы вторглись в наши владения?»
Рыбы резвятся в воде и там забывают друг о друге [220] . Птицы парят на ветру, но не знают, что такое ветер.
Поняв это, можно сбросить с себя бремя вещей и до конца дней наслаждаться безыскусностью жизни.
Лиса спит в разбитом кувшине, зайцы бегают среди развалин: таким в конце концов станет место, где сегодня поют и пляшут. Роса блестит на пожухлых цветах, туман кутает увядшую траву: так выглядит ныне поле древней битвы.
220
Данная фраза отсылает к суждению Чжуан-цзы, уподоблявшего жизнь людей в миру положению рыб, которые выброшены на берег и, чтобы выжить, прижимаются друг к другу, а пребывание в Дао — положению рыб, которые вольно резвятся в воде, забывая друг о друге.
В расцвете и упадке нет постоянства, сила и слабость уходят без следа. Думы об этом могут сделать сердце человека подобным хладному пеплу.
Пусть тебя не смущают награды и унижения. Со спокойным сердцем смотри, как распускаются и опадают цветы в саду.
Пусть успехи и неудачи не пробуждают в тебе дум. Безмятежно смотри, как плывут в небе облака.
В ясную погоду при светлой луне всякой твари небесной вольно летать где угодно, но мотыльки бросаются в огонь свечи.