Агава
Шрифт:
— Да, имей в виду: я приехал в Геную, чтобы написать о судах, плавающих под чужим флагом, и вернусь с готовым материалом.
— Что это значит?
— А то, что мне нужна «крыша».
— Ладно. Я поставлю твой материал в план. Генуя, суда с контрабандой. Только держи меня в курсе.
Теперь, думает Паоло, остается только ждать. А сколько еще нужно сделать! Еще раз побывать у Джины Пешетто, расспросить людей, позвонить Франке. Но вместо этого, прихватив с собой книгу, он устраивается в гостиничном холле. В руках у него последний роман Джона ле Kappe. Смешно даже.
Дондеро с помощью Антонио и Джулиано все уже организовал.
Проникнуть на завод тоже не составляет особого труда. Нужно только дождаться часа пик, когда приходит смена и людской поток захлестывает проходные. На заводе уже ждут профсоюзника, и в одной из проходных на его имя оставлен пропуск. Дондеро подает вахтеру свой старый документ с фотографией, на которой он мало похож на себя: короткая стрижка, нет усов. Вахтер, лишь мельком взглянув на документ, откладывает его в сторону, чтобы вернуть, когда Дондеро будет выходить с завода.
План, в сущности, предельно прост. Дондеро останется на заводе, а кто-то из его друзей заберет удостоверение. Самое трудное — выбраться с завода, когда фотографии уже будут у него в руках. Он рассчитывает смешаться с толпой рабочих ночной смены: ему придут на помощь Антонио и Джулиано и как-нибудь отвлекут вахтеров, которые к тому времени тоже сменятся. Если номерне пройдет, Дондеро прикинется дурачком и, передав фотографии товарищам, заявит, что ему стало плохо, он задержался и не смог вовремя забрать свое удостоверение. Ему, конечно, не поверят, но что с ним могут сделать? Не исключено, что придется устроить небольшой скандальчик — ведь он, Дондеро, как-никак представляет федерацию металлистов.
План рискованный, но не слишком.
Дондеро никогда не бывал на заводе, и, несмотря на его пропуск, никто, конечно, не станет знакомить чужака с расположением цехов. У проходной его уже дожидаются служащий из дирекции и представитель заводской комиссии, которого Дондеро сознательно не поставил в изаестность о своем визите. Они водят Дондеро по столовым, раздевалкам, залам для заседаний. Представитель администрации извиняется: директор на совещании и не может принять Дондеро, но он лично — в полном его распоряжении. Дондеро не ожидал, что его будут неотступно опекать, от этого типа просто невозможно отвязаться: скорее всего, он из службы безопасности. А может, и нет, может, он просто чинуша, аккуратно выполняющий поручение. Увидев наконец идущих навстречу Антонио, Джулиано и еще двух членов заводской комиссии, Дондеро облегченно вздыхает. Представитель администрации явно недоволен, когда ему намекают, что члены комиссии хотели бы поговорить о своих профсоюзных делах с представителем федерации металлистов без свидетелей; но время позднее, его трудовой день давно закончен, и если рабочие потом сами проводят Дондеро…
У Паоло просто сил нет больше ждать. Уже перевалило за полночь; Дондеро находится на заводе добрых семь
От неожиданного грохота в окнах задребезжали стекла.
— Что это? — вздрагивает Паоло.
— Наверное, газовый баллон взорвался. А может, очередное покушение, — пожав плечами, говорят его приятель-журналист и кричит молодому репортеру из ночного выпуска:, — Узнай у пожарников и позвони в квестуру.
Паоло охватывает страшное предчувствие. Репортер вскоре возвращается.
— Оки говорят, что все спокойно, — сообщает он.
— Как это «все спокойно», когда так рвануло? — сомневается приятель Паоло.
— Я просил, чтобы проверили, мне это тоже показалось странным. Но вроде бы ничего ни случилось. И карабинеры молчат.
— А в больницы ты звонил? — спохватывается Паоло. Его коллега сразу вскакивает.
— Черт побери, ты прав! У меня еще и приятель дежурит сегодня на «скорой».
Низко склонившись над телефоном, журналист тихо с кем-то разговаривает, записывает что-то в блокнот.
Положив трубку, он обращается к Паоло. Лицо у него растерянное.
— На «Эндас» срочно вызвали две машины «скорой помощи». Дежурным в больнице не удалось узнать, что там случилось. Машины уже выезжают.
— А ну, давай скорее!
Паоло буквально выдергивает своего коллегу из кресла. Пока они сбегают по ступенькам, генуэзец сыплет проклятиями.
— Когда у них что-то происходит, нам никогда не дают знать. Даже в полицию и в магистратуру не сообщают. Черт бы их побрал вместе с их проклятой внутренней безопасностью, пропусками и дурацкими военными тайнами. Но на сей раз мы их причешем, голубчиков!
У редакционной проходной он останавливается и звонит по внутреннему телефону:
— Отдел хроники? Найдите-ка мне быстренько фоторепортера и направьте его на «Эндас». Нет. Что там случилось, не знаю, знаю только, что им потребовались две машины «скорой помощи». Поторопитесь, я уже еду.
Они садятся в машину, и приятель Паоло изо всех сил жмет на газ. К заводу они подъезжают одновременно с машинами «скорой помощи». Видно, как по заводской территории мечутся люди в форме службы внутренней безопасности. Машины «скорой помощи» пропускают, журналистов задерживают.
Коллега Паоло нервничает, кричит, размахивает своей карточкой.
— Мне необходимо поговорить с директором, — кричит он, но его никто не слушает.
В глубине заводского двора полыхает пожар. Обе машины «скорой помощи», проехав немного, останавливаются, санитары вытаскивают носилки. Один из врачей яростно спорит с каким-то офицером, доказывая, что ему надо подъехать поближе к месту происшествия. До Паоло долетают слова офицера: «…бомба… опасность нового взрыва… их принесут сюда».
Врач все еще что-то доказывает, но тут подкатывают два заводских пикапа. У ограды и вокруг машин собираются рабочие ночной смены.
На глазах у Паоло из пикапов вытаскивают два тела, закутанных в прогоревшие одеяла. Оба мужчины. Один изуродован до неузнаваемости: обезображенное взрывом лицо в крови; другой тоже весь залит кровью. Когда его кладут на носилки, Паоло узнает густую шевелюру, усы. С разинутым в крике ртом он начинает продираться сквозь толпу, но тут же сгибается от сильного удара локтем в живот.