Агава
Шрифт:
Он понимает, что лучше всего тотчас уехать в Рим и рассказать обо всем в редакция или даже написать в газете: пусть бомба разорвется. Но тогда он раскроет карты и погубит Дондеро окончательно. Эх, Дондеро, Дондеро.
Паоло спешит к газетному киоску. В местной газете сообщение о несчастном случае (именно так они и написали) занимает правую колонку на первой странице. Почти ничего нового из этого сообщения он не узнает. Имена не названы, Дондеро и того, кто был с ним, именуют двумя рабочими с завода «Эндас». Дондеро жив, но пока в коматозном состоянии и находится в больнице под охраной. В своем комментарии «Эндас» высказывает предположение, что это был акт саботажа. Пока не известно, жертвы или преступники
Паоло несколько раз перечитывает сообщение, подписанное его генуэзским коллегой, пытаясь найти что-то между строк. Это не так уж трудно. Либо ребята оказались в архиве случайно именно тогда, когда взорвалась бомба, которая должна была уничтожить улики, либо их там обнаружили и одним выстрелом, можно сказать, убили двух зайцев. В любом случае след потерян. Больше того — он вел в западню.
Паоло идет пешком в лабораторию Джины Пешетто. Агентов он замечает еще издали. Двое мужчин в белой «джулии» с антенной на крыше. У одного в руках фотоаппарат. Со спины они похожи на тех, в гостинице, которые приходили уничтожить следы Дондеро. Паоло быстро поворачивает назад. Итак, западня. До чего же быстро они действуют. Зато теперь ясно, что он на верном пути. Оскар Штиц, «гепарды», взятки. Только кто же этот Оскар Штиц, черт побери?!
Когда Паоло приходит в тратторию, Джулиано уже ждет его за одним из угловых столиков. Он один. Поздоровавшись кивком, Паоло садится напротив.
Журналист чувствует себя не в своей тарелке, не знает, с чего начать.
— Тот, второй, действительно был Антонио? — спрашивает он наконец.
Джулиано утвердительно кивает. Он водит вилкой по тарелке, но ничего не ест.
— Сейчас разыскивают тех, кто им помогал.
— Я знаю. — Паоло рассказывает о двух агентах в гостинице. Что за домом Пешетто тоже ведется слежка, он умалчивает. Чем меньше Джулиано будет знать, тем лучше для него. — Думаешь, они и до тебя доберутся?
— Если меня в чем-то подозревают, то просто постараются найти предлог, чтобы подвести под увольнение. Вот и все, — мотает головой Джулиано.
Вот и все, вот и все… Да, дела…
— Как Дондеро? Тебе что-нибудь известно?
— Может, он еще и выкарабкается. Может быть… Но нескоро, — говорит Джулиано, медленно прожевывая мясо. Паоло видит, какое усилие он делает над собой, чтобы проглотить. — Ты тоже закажи что-нибудь, а то на нас обратят внимание. Не знаю, что и думать. У меня есть приятели в больнице, они говорят, что его пока держат в реанимации. Очень много крови потерял. Кто он, им неизвестно, а я говорить не стал. — Джулиано смотрит на Паоло. Глаза у него, как два уголька, в них ярость и боль. — Дондеро бомбой оторвало ногу, ее нашли метрах в тридцати. Еще у него внутреннее кровоизлияние. — Лицо у Джулиано бледное, осунувшееся. — Я воевал в горах. И вот теперь, почти через сорок лет, на моих глазах людей снова убивают. Все было подстроено, их ждали. Паоло берет его за локоть и спрашивает:
— Почему ты думаешь, что их ждали?
Джулиано понемногу приходит в себя. Он наливает себе вина и медленно пьет.
— В помещениях, где хранятся архивы, — говорит он, — всегда есть охрана. А вчера ночью там никого не было. Мы и обрадовались. Дондеро и Антонио пробрались туда, и ни у кого из нас не возникло подозрений. Меня послали следить за конвейером. Там у нас узкоколейка, которая проходит как раз под окнами заводоуправления. Люди из службы безопасности появились неожиданно. Они велели мне убраться в цех и даже остановили
Паоло был готов ко всему, но рассказ Джулиано буквально потряс его. Да, они недооценили противника. Следовало ожидать, что он будет действовать жестоко и решительно. А они — дилетанты, жалкие безмозглые дилетанты. Уж если у Фульви и у Гуараши ничего не вышло!
— Ты ничего и никого не знаешь. Держись спокойно. Если тебе что-нибудь станет известно, предупреди или оставь записку в редакции. — Паоло вскакивает со стула.
— Будь осторожен. Не стоит рисковать жизнью ради какой-то статьи.
— Разве дело в статье? — отвечает Паоло. И это правда.
Они расстаются без рукопожатия. Только сейчас Паоло замечает, насколько Джулиано старше его. Да, он ведь воевал. Поколение Паоло выросло, не изведав горя и тягот войны, теперь наступает его черед.
9
Паоло в кабинете у Бьонди; беседа идет за закрытой дверью.
Главный редактор стоит к нему шиной и смотрит в окно на закат.
— Ты, вероятно, недостаточно хорошо разобрался в обстановке, — говорит он, указывая на разложенную на столе газету. — Читал ночной выпуск?
Паоло настораживается.
— Нет, я был в дороге. А что?
— Компания «Эндас» опубликовала коммюнике, в котором утверждается, что это саботаж. Опознаны оба — и Дондеро, и тот, второй, из заводской комиссии. Дондеро в больнице под стражей. Следователь пока не выдал ордера на арест, но за этим дело не станет.
— Абсурд. Я же говорил тебе, что он здесь ни при чем. — Паоло вдруг охватывает паника; сам того не замечая, он срывается на крик.
— Послушай, — объясняет Бьонди, глядя ему в глаза, — я журналист, и мне нужны факты. Факты же могут в равной мере подтвердить то, что утверждаешь ты, и то, что говорят они. — В раздражении он плюхается на стул. — Как же ты, черт возьми, не понимаешь? Да тут грандиозная провокация. Что им стоит теперь впутать в это дело и тебя, и нашу газету? Ладно, мы организовали тебе «крышу». Ты ездил в Геную, чтобы написать статью о контрабандных судах. Статью мы напечатали. Но достаточно ли этого? Ты был там с Дондеро, и кто может поручиться, что он тебя не заложил?
Пабло нужно разобраться в ситуации, но мысли у него разбегаются.
— Ну а Штиц? А Джина Пешетто?
Бьонди качает головой.
— Штиц? Пока это призрак, о котором знаешь только ты. Ты уверен, что твоя Джина согласится дать свидетельские показания? Да и против кого?
За окном багровые мазки заката постепенно угасают, солнце уже так низко, что отсюда его не видно. Паоло чувствует себя совершенно измочаленным: костя у него до сих пор ноют после ночи в гостиничном кресле. Его взгляд скользит по картинам на стенах, по лицу Бьонди.
Главный редактор распахивает дверь.
— Забудь об этом деле, — говорит он. — Хотя бы на время. Приступай к работе или возьми отпуск на несколько дней. В общем, решай сам, но постарайся не нарываться на неприятности.
В отделе — час пик. На столе заведующего скопилась груда статей спецкоров и сообщений телеграфных агентств.
— Давай помогу, — говорит Паоло и берет пару корреспонденций, которые надо просмотреть и отредактировать. Его стол завален старыми телетайпными лентами и газетами; он сбрасывает все прямо на пол. Остальные сотрудники удивленно поглядывают на Паоло, но молчат: каждый сходит с ума по-своему.