Агава
Шрифт:
Маринетти молчит: похоже, все его внимание приковано к дороге. Да к Паоло ничего сказать не может. Инициативу-то проявили они. Ему остается только ждать.
Машина останавливается перед старинной виллой с садом за высокой оградой.
— Позвольте предложить вам аперитив?
Генерал открывает дверцу со стороны Паоло и вежливо ждет. Журналист бросает нервные взгляды на Маринетти, но, так и не дождавшись от него никакой помощи, пожимает плечами и выходит из машины.
— Нам надо увидеться, — говорит он, прощаясь
— Позвони потом.
Машина исчезает, оставив Паоло с генералом перед калиткой.
— Прошу вас, проходите. — Генерал церемонно проводит его в комнату, служащую, по-видимому, кабинетом, хотя с виду она больше похожа на старую добрую провинциальную гостиную с диванчиками и креслами в кретоновых чехлах. В комнате чисто, прохладно и пахнет присыпкой, — так пахнет только от младенцев и стариков.
Чем вас угостить? — спрашивает внезапно появившаяся скромно одетая пожилая женщина.
— Моя сестра, — представляет ее Фаис.
— Очень приятно.
Женщина, улыбнувшись, и сказав: «Располагайтесь поудобнее», начинает хозяйничать у изящного серванта со множеством отделений. Из старинного, с тонкой резьбой хрустального графина она наливает в высокие роскошные бокалы какой-то напиток янтарного Цвета.
— Это очень легкая наливка, мы делаем ее из фруктов. Совсем безобидная.
Поставив графин на стол, она уходит так быстро, что Паоло не успевает подняться из глубокого кресла. Он делает глоток. Наливка действительно приятная, чуть терпковатая.
— Хороша, — признает Паоло. О чем говорить, он не знает. Фаис тоже молчит, медленно пригубливая бокал.
— Помните, я сказал вам в машине, что у нас в вами есть один общий друг, капитан, — начинает Фаис наконец, сразу переходя к сути дела. — В настоящий момент, как вы догадываетесь, он оказался в трудном положении.
Паоло продолжает молчать.
— Через несколько месяцев я намерен выйти на пенсию, и мне бы не хотелось оставлять начатые дела незавершенными. Вы уж простите, что я не посвящаю вас во все подробности. Но если вы поверили капитану, то, думаю, можете поверить и мне.
Фаис тяжело поднимается и подходит к книжному шкафу. Глаза журналиста загораются. Усевшись снова, генерал протягивает Паоло какие-то бумаги.
— Вот, взгляните, — говорит он, и Паоло начинает перелистывать документы. — Я одним из первых поспешил в дом генерала Фульви, когда его не стало. Тот, кто побывал там до меня, этих бумаг не нашел, они были заложены в старый сборник стихов, а убийцы поэзией обычно не интересуются. Да я и сам обнаружил их чисто случайно. Такие уж мы, старики, любопытные. В общем, никто об этих документах не знает.
Паоло быстро проглядывает листки. Здесь и выкладки Фульви, выступавшего против приобретения лицензии на производство «гепардов», и расчеты, показывающие, что себестоимость чрезмерно высока и что, завышая цены, хотят покрыть расходы на взятки тем, от
Паоло складывает бумаги и, вопросительно взглянув на Фаиса, кладет их себе в карман. Фаис утвердительно кивает.
— Генерал, вы сказали «убийцы». У вас есть доказательства?
Фаис качает головой.
— Я могу рассказать лишь, что я сам там увидел. Следы борьбы, опрокинутые стулья, разбитая ваза. Потом мне понадобилось выйти из комнаты, а когда я вернулся, все было прибрано. Они уничтожили вое улики, даже труп лежал по-другому.
— Кто еще был в комнате?
— Я могу вам сказать, но вряд ли это что-нибудь даст: люди то входили, то выходили. Я видел там Страмбелли, прокурора, шефа секретных служб, военного и еще двух незнакомых мне людей. И сделать это мог каждый из них.
Паоло разочарован. Но бумаги, перекочевавшие к нему в карман, придают журналисту уверенность. Он ждет, не скажет ли генерал что-нибудь еще, но тот молчит, добавить ему нечего. Паоло поднимается. Генерал тоже встает и провожает его до двери.
— Используйте эти документы с толком. И разумеется, мы с вами не встречались.
— Не беспокойтесь, генерал.
Теперь уж он отплатит Франке.
— Неплохо, — бормочет главный редактор, пробежав глазами гранки.
— Неплохо? — почти кричит Паоло. — Черт возьми, да ведь ничего лучше этого я за всю свою жизнь не давал!
Они решили построить целую полосу на документах, полученных от Фаиса, и фотоснимках.
— Более чем достаточно, чтобы суд возобновил расследование обстоятельств смерти Фульви, а если ты находишь, что этого мало, то уж извини… — не может успокоиться Паоло. — Ничего себе «неплохо»! Ха-ха!
Бьонди улыбается.
— Ладно, ладно, согласен. Я же не спрашиваю, как ты раздобыл эти бумаги, — говорит он, украдкой поглядывая на Паоло. Но тот и бровью не ведет, ничего из него не вытянешь. — Ну хорошо, предположим, ты получил их по почте, а конверт выбросил. — Схватив трубку, Бьонди говорит. — Кутраро, ко мне!
Кутраро ведет рубрику полицейской хроники; едва он появляется, Бьонди протягивает ему бумаги.
— Держи. Отнесешь все это главному прокурору. Сейчас с ним разговаривает по телефону наш директор. Если он спросит тебя, как мы их получили, — главный редактор смотрит на Паоло, — скажешь, что по почте, отправитель неизвестен!
После чего он снова обращается к Алесси:
— Подготовь-ка мне резюме на одну страничку, мы передадим его агентствам печати. Я хочу, чтоб завтра его получили все газеты. А теперь убирайся с моих глаз. Домой, к девочкам, куда угодно, но только чтоб здесь тебя не было. На случай, — добавляет он с ухмылкой, — если с тобой захочет побеседовать прокурор.