Агробление по-олбански
Шрифт:
Сразу после объявления результатов голосования предыдущий жупан Александар Мерлак передал новоизбранному градоначальнику символы власти – печать, книгу и ключ от города. А затем начались празднования с истрийскими песнями и плясками.
Решили отметить, забравшись в типичный истрийский (не путать с австрийским) ресторанчик «Моричахан», и Эфлисон с Петром и Давидом. Петр так сильно расстроился из-за итогов выборов жупана, будто это ему предстояло всю оставшуюся жизнь прожить в Хуме.
– Нашелся единственно серьезный мужик и предложил нормальную программу развития, так и его прокатили! – сокрушался Петр.
– Да расслабься
– Вот они, происки Большой Женщины. Вот она, глобализация в действии. Праздник фольклора лишь для отвода глаз. На самом деле все ходят в джинсах и футболках. – продолжал унывать Петр.
– Но предпочитают-то пить они Хумскую биску – «Humska biska», – продолжал утешать Давид, – домашний бренди, который готовят здесь по старинному рецепту и в состав которой входит мед и белая омела. Не хмель, а омела.
Петр понимал, что ради этой биски Эфлисон и Порошкански заставили его тащиться по пятикилометровому туннелю «Учка» в непогоду. И что Эфлисону и Давиду, как и всем остальным, не было никакого дела до слов Динаро Проданы.
– Ну и жупан этот Жупан, – ругался Петр, опрокидывая очередную стопку под степ дождя. Смухлевал-таки и передернул. Сыграл на низменных инстинктах мелких людишек. Ну и Учка эти Петр с Эфлисоном. Всех бы мэров избирали на год, а не как в Албании – назначали. Глядишь, действительно люди бы выросли и стали ответственнее. Сильнее духом, что ли.
Разумеется, никаких великанов в таком маленьком городке Петр и компания не встретили. Их в мегаполисе-то трудно отыскать, не то что в Хуме. Зато Петр вышел на след. Если великаны построили где-то игрушечный городок, то у них должны быть и большие постройки.
– Это гигантские пирамиды в Боснии, – подсунул бармен газетку Петру. На самом деле он хотел вытереть газеткой пролитую биску, но Петр вцепился в газету, как в манну небесную.
– Что ж, в Боснию так в Боснию! – наклонился Деспотовски к газетке еще раз, попутно опрокидывая локтем стакан с коктейлем «Гольфстрим». Пенная волна залила все, кроме нужной статьи. Что это? Землетрясение, извержение вулканов, шторм в девять баллов, волна высотой в два километра, которая неминуемо накроет все островки и полуострова Долмации и Истрии? – напугался Петр. – Если только не остановить таяние ледников от темперамента и алчности Большой Женщины и если холодные воды не смешаются с теплым течением энергетика «Гольфстрима».
– «Гольфстрим» – это экстрим от Большой Женщины, это ее публичные опорожнения и мочеиспускания! – бубнил себе под нос ругательства Петр, глядя на разлившиеся по столу лужи. А все потому, что Большую Женщину интересует только экономическая выгода и личный комфорт. И вообще, она блюдет только свои интересы и ведет себя вызывающе, нагло и потребительски: ходит по городу и миру в нижнем белье и с химической завивкой на голове, ест что ей вздумается и где захочется, громко рыгает и чавкает, не выключает за собой воду, свет и музыку. В результате потребление энергии растет, ледники тают, температура Земли повышается. Химические удобрения вместе с реками смываются в океан, а потом вместе с дождем сыплются нам на голову. Последствия – головные боли, аллергия, астма у половины всех детей. Все тяжелые металлы и пестициды нам вернутся, природа отомстит, мертвая зона идет на нас. Аутизм, детский диабет, болезнь Паркинсона, Альцгеймера, рак у новорожденных, эпидемия рака простаты и рака груди у готовых родить. Свалка растет. Мы слишком много забираем из океана и слишком
В промокшей насквозь от наводнения газетке Петр читал:
«Археологи начали раскопки, как они считают, древней пирамиды, скрытой под обросшим легендами таинственным холмом в Боснии.
Насыпь, на 650 метров возвышающаяся над городком Високо (Visoko), по мнению археолога из Боснии, напоминает уже изученные им участки Земли с пирамидами в Центральной и Южной Америке. Если предположения подтвердятся, это будет первая пирамида, обнаруженная в Европе.
Предварительные исследования холма Высочица показали, что его скаты наклонены строго под углом 45 градусов и сориентированы по странам света, а его вершина – плоская. Под слоями грунта археологи обнаружили вымощенную входную площадку, входы в туннели, а также огромные каменные плиты, которые могли бы быть частью внешней поверхности пирамиды».
Эфлисон всю жизнь мечтал залезть на пирамиду или внутрь нее. Однажды он накопил денег, закрыл свой кабачок и отправился в Египет.
Но там из-за своей комплекции он не смог пролезть в шахту, ведущую в гробницы матери Хеопса и самого Хеопса. На пирамиду Джосера его тоже не пустили, боясь, что последняя, тысячи лет простоявшая на каменном плато, не выдержит. Но теперь у грека появился шанс пойти по следам Геродота и осуществить свою мечту.
Но это в будущем, а пока к семнадцати постоянным жителям города Хум добавились три приживальца-постояльца. После ресторанчика Эфлисон, Петр и Давид полночи на ощупь шарились по Хуму в поисках пристанища, пока за городскими стенами не обнаружили сеновал.
А в следующие полночи Петру снилось, что он Наполеон. Пухлый, розовощекий, в своей треуголке, он прогуливался по садам и полям с какой-то дамочкой. Сначала Петр думал, что это Жозефина. Но при ближайшем рассмотрении дамочка оказалась Денизой с копной огненно-рыжих волос, которая увеличивалась с каждой секундой, превращаясь в стог сена. Большая Женщина все росла и росла, и теперь уже Наполеону приходилось высоко задирать голову, чтобы беседовать со своей спутницей.
По глазам императора было видно, как он нервничает, теряет самообладание. Начинает комплексовать из-за своего роста и прочих мелких недостатков, самым крупным из которых, как говорили при дворе, был недостаток мужественности.
И вот уже с задранной головы императора слетает его знаменитая треуголка. Это апофеоз: теперь великому корсиканцу остается лишь склонить спину перед Большой Женщиной и начать на земле одним из концов своей треуголки рисовать новые планы завоевания мира. И тут, надо же такому случиться, из ближайших кустов выскочила какая-то Дурова и начала гонять Наполеона по саду своей заточенной шашкой. Кавалерист Дурова, как и сам Наполеон, была то ли баба, то ли мужик. Вроде с усами, но в то же время и с титьками. Мутация и эмансипация в одном флаконе.
Но больше всего Петра поразило то, что у Большой Женщины волосы на голове рыжие, а на лобке, – Петру это хорошо было видно с позиции Наполеона, что называется, с позиции у щиколотки, – черные. Ох уж эти французские модницы, подумал Петр.
Разбудил Петра спор Эфлисона с Порошкански о том, в какую игру им надо было играть вчера в Хуме.
– Раз уж этот город построен великанами для своих детей и раз уж мы тут очутились на пьяную голову, то вчера в темноте мы могли бы здесь сыграть в прятки.