Ахульго
Шрифт:
– Имам! – растерянно сказал Мухтар, заведовавший пороховыми делами.
– Скажи этому сумасшедшему, чтобы оставил нас в покое!
Он показывал на седобородого старика, колдовавшего над дымящимся железом. Магомед был неугомонным изобретателем, мечтавшим сделать настоящую пушку. Меди, чтобы отлить ее, у него не было. Тогда Магомед придумал выковывать пушки кузнечным способом из железных полос, а затем обшивать их буйволиной кожей и стягивать обручами. Шамиль запретил ему эти опасные опыты, но он надеялся убедить имама этим последним испытанием.
– Магомед! – позвал его Шамиль.
– Разве не просил я тебя оставить свои выдумки?
– У меня почти получилось! – оправдывался перепачканный копотью Магомед.
– Говорил я ему, чтобы не клал так много пороху, – говорил Мухтар.
– Хотя пушка, правду сказать, была красивая.
– Без хорошего заряда ядро не полетит, – спорил Магомед.
– Просто у тебя порох неправильный. Дыму много, а толку мало. Вот и разорвало пушку.
– На мой порох еще никто не жаловался, – не соглашался Мухтар.
– Серы мало кладете, – гнул свое Магомед.
– Достаточно, – кипел Мухтар.
– А пушка испортилась потому, что ствол плохо сварили!
Шамиль решил положить конец этой перепалке и вернулся к неудачному испытанию. Ему не хотелось обижать старика. В конце концов он рисковал жизнью ради общего дела. Но Шамиль все же сказал:
– Оставь это, ради Аллаха. И жизнь свою сохранишь, и русские не будут над нами смеяться.
– Лучше отруби мне голову, – ответил Магомед.
– Зачем мне голова, которая не может придумать несчастную пушку?
– Лучше вместе попробуйте сделать наш порох лучше фабричного, – посоветовал Шамиль.
– Порох пусть они сами делают, – упрямился Магомед.
– А у меня будет пушка, имам!
Он омыл лицо водой, сделал пару глотков и, махнув рукой, пошел со двора.
– Не обижайся, отец! – добродушно крикнул ему вслед Шамиль.
– Я не вернусь, – ответил Магомед.
– Без пушки не вернусь!
Шамиль желал иметь орудия не меньше Магомеда. Вот и людей отправили учиться этому ремеслу. А пока оставалось надеяться, что удастся отбить пушки в боях.
Люди, убедившись, что никто не погиб, начали расходиться, толкуя об опасностях военных ремесел и рассуждая о том, не слишком ли близко от села поставили пороховой завод. Да еще этот неугомонный Магомед лезет со своими кожаными пушками.
Тем временем лошади были пойманы и возвращены.
– Берите скорее, – указал Мухтар мюридам на мешки с готовым порохом, – пока другие не забрали.
Мюриды, а это были люди, присланные с Ахульго, принялись навьючивать лошадей.
– Как идут дела? – спросил их Шамиль.
– Не так быстро, как хочет Сурхай, и не так медленно, как бы хотелось нашим врагам, – ответил мюрид.
– Что уже построили?
– Сурхай не велел говорить, – ответил мюрид.
– Даже мне? – удивился Шамиль.
– Тут есть и другие люди, – сказал мюрид.
– Я поеду с вами, – объявил Шамиль.
– Воля твоя, – кивнул мюрид, снимая с себя ответственность.
– А я делаю, как наиб велел.
– Правильно делаешь, – согласился Шамиль.
– Тайное должно оставаться тайным.
Мюриды тяжело навьючили лошадей, добавили к вьюкам плетеную корзину с яблоками, которую им дал Мухтар, и тронулись в путь.
– И эти возьмите, – Шамиль показал на стоявшие отдельно бочонки с фабричным порохом, присланные Джамалом.
– Хоть один оставьте, – просил Мухтар.
– Для сравнения.
– Сурхаю они нужнее, – возразил мюрид.
– А тебе Джамал еще пришлет, – сказал Шамиль.
– Он слово держит.
Они двигались вдоль реки. Шамиль разглядывал надвигавшиеся громады Ахульго, но не замечал никаких перемен. Разве что развалины прежнего аула будто и вовсе исчезли. Могло показаться, что Сурхай не строил новое, а разрушал старое. Отправив мюридов с порохом наверх, Шамиль не торопясь объехал Ахульго, разглядывая гору со всех сторон. И опять ничего не заметил.
Только увидел пещеру, в которой он побывал в далеком детстве, когда еще был учеником. Тогда, прослышав о необычайной смелости Шамиля, местные мальчишки решили его испытать. На Ахульго было много пещер, но эта считалась самой страшной.
Одни говорили, что в пещере обитают злые духи, которые губят всех, кто в нее входит. Другие рассказывали про огромную змею, живущую в бесконечной пещере, что она утаскивает туда целых быков. Третьи клялись, что по ночам из пещеры вылетает кровожадный дракон аждаха, и горе тому, кто его потревожит. Но Шамиль только смеялся над этими суевериями. Он поспорил, что разгонит злых духов, если они там есть, завяжет в узел змею, если она там прячется, и оседлает аждаху, только бы он ему попался.
И они отправились к пещере, которая открывала свою темную пасть над Койсу. Мальчишки вооружились кинжалами и ружьями на случай битвы с чудовищами. А Шамиль взял с собой, кроме факела, только длинную веревку, чтобы не заблудиться, если пещера и на самом деле окажется такой глубокой, как говорили, или начнет разветвляться. В доказательство того, что он дойдет до конца, Шамиль снял с одного из мальчишек шапку. Он сказал, что оставит ее в конце пещеры, и если они ему не поверят – пусть потом сходят и заберут ее.
Пещера находилась не очень высоко, но добраться до нее можно было лишь по едва заметной козьей тропке, тянувшейся вдоль отвесной стены Ахульго. Для горских мальчишек такие дороги были привычным делом. У входа в пещеру Шамиль зажег факел и шагнул в пугающую неизвестность.
По высоким неровным сводам забегали блики от факела. Но впереди была гулкая темнота, и края пещеры видно не было. Шамиль шел, натыкаясь на камни и кости животных, и пещера, то сужаясь, то снова расширяясь, делая поворот за поворотом, уходила в чрево горы.