Академия под ударом
Шрифт:
Оберон прикрыл глаза, с трудом скрывая довольную ухмылку. У Подстаканника нашлось имя, и то, что Лаваль это имя знал, говорило о многом. Он вспомнил, что ему было известно о самом Лавале: не великого ума человек, но отсутствие ума искупает педантичность, благоразумность и аккуратность. Очень много, по нынешним суровым временам.
«А Элиза умница, — подумал Оберон. — Мне очень повезло».
— А вы его знаете? — ответил он вопросом на вопрос.
— Конечно! — воскликнул Лаваль и растерянно провел ладонью по лбу. — Он сватался к моей
Вот, значит, как. Картина становилась все занимательнее.
— А почему отказали? — поинтересовался Оберон, и Лаваль тотчас же набычился.
— Какое это имеет значение? — спросил он и, наткнувшись на тот взгляд, который Оберон берег для ленивых студентов и крестьян в поселках, не желавших ему помогать, тотчас же ответил:
— Я навел о нем справки. А как было не навести, дочь у меня одна, и отдавать ее неизвестно кому… — Оберон кашлянул в кулак, и Лаваль продолжал: — Выглядит, как джентльмен, тратит, как джентльмен, но его поместье Подгорье почти не приносит дохода, и при этом в банках у него нет кредитов. Откуда деньги тогда? Постоянно крутится… — Лаваль пощелкал пальцами в воздухе, подбирая нужное слово: — Как та рыба в мутной воде, которая ловит добычу.
Ухмылка Оберона сделалась широкой и хищной. Навьи, которые видели ее, предпочитали удирать без оглядки — и, как правило, не успевали этого сделать. Значит, джентльмен, который переоделся в мастерового и отправился к академии выполнять задание.
— Он когда-нибудь работал на… — произнес Оберон и многозначительно указал пальцем на потолок. Лаваль замотал лысой головой, свет ламп сделал ее похожей на большой бильярдный шар с удивленно выпученными светлыми глазами.
– Нет-нет, со спецслужбами он не водился, это точно, — признался Лаваль. — Криминал, скорее всего. Он пару раз ездил в Левенийское княжество, но какого-то официального предприятия у него там не было.
Даже так… Левенийское княжество в прессе открыто именовали бандитским гнездом на великом пути с юга, и если Обер Оссе не возил оттуда наркотики, то вполне мог пробавляться ремеслом наемного убийцы.
Таким лихим господам всегда очень хорошо платят. Оттуда и деньги.
— Все понятно, благодарю вас, — кивнул Оберон, и Лаваль вздохнул с видимым облегчением. — Зайдите через полчаса во второй тренировочный зал, будьте так любезны.
Лаваль улыбнулся, поклонился, и Оберон подумал, что собирался с ним сражаться, когда узнал о его приезде. И вот на тебе, идеологические противники не воюют, а выступают вместе. Вот что делают алмазы и право собственности на них!
Зайдя во второй тренировочный зал, он увидел Оссе, которого за неимением дыбы прикрепили к столу для метания ножей, и громко сказал:
— Слышь, Подстаканник! Или как там тебя, Оссе… Хочешь снова к крысам? Они сказали, что ты вкусный, хоть и жилистый.
Оссе одарил его тяжелым мутным взглядом и ничего не ответил. Угрюмый Анри успел срезать с него штанину и теперь хлопотал над сломанной
— Анри, ты можешь сварить Руку мертвеца?
Оссе и бровью не повел, хотя обычно упоминание этого заклинания вызывало нервную дрожь и желание рассказать все, что только можно. После него человек обычно превращался в овощ — пускал слюни, мычал и ходил под себя.
Сколько же заплатили Оссе, если его и такая участь не пугает?
— Могу, разумеется, — фыркнул Анри. Тоже, по всей видимости, уже собирался ложиться спать, и допрос негодяя, обгрызенного крысами, его не радовал. — Но Рука мертвеца стоит денег. А белевинская кожежорка везде растет бесплатно. Натрем его соком, кожа станет трескаться, он и заговорит.
Оссе снова не шевельнулся. Просто таращился куда-то вперед, в окно.
— Стойко, — одобрил Оберон и покосился на Элизу, которая присела на скамью и, сцепив руки в замок у груди, с ужасом смотрела на импровизированную дыбу. Нет, если они сейчас притащат сюда кожежорку, то все будет кончено: Обер обо всем расскажет, он не сможет не рассказать, но Элиза уже никогда не увидит в Обероне человека, а не мерзавца.
— Да бог с ними, с деньгами, — произнес он. — У нас денег теперь, что ли, мало? Заваривай Руку.
Анри пожал плечами.
— Уже заварил, — сообщил он и продемонстрировал Оберону большой серебристый стакан с металлической трубочкой. Спустя несколько секунд он проворно зажал рот Оссе и ткнул этой трубочкой в правую ноздрю.
— Дыши, дыши, сволочь такая, — негромко произнес Анри и сообщил, с трудом сдерживая нетерпение: — Слушай, дружище, а я ведь никогда не видел, как действует Рука мертвеца! Только читал о ней.
— Вот и посмотришь, — сказал Оберон. Взгляд Оссе помутился, и Анри убрал свой стакан. Из ноздри медленно заструилась темная кровь.
Оберон оглянулся на Элизу и произнес:
— Лучше тебе выйти. Посиди в коридоре, хорошо?
Элиза подняла на него усталый взгляд и едва слышно ответила:
— Нет, Оберон, я останусь здесь. Не волнуйся за меня.
Оберон решил, что лучше с ней не спорить. Пусть смотрит, раз уж ей так хочется. В конце концов, Элиза имеет право знать, кто именно пришел перерезать ей горло ножом из метеоритного железа.
— Ну что, Подстаканник… — вздохнул Оберон. — Как тебя зовут?
Голос Оссе прошелестел, словно струйка песка:
— Обер Оссе, лорд Вензени.
— Что лорд, неудивительно, — сказал Оберон. — Другие к дочери Лаваля не сватаются. Кто тебя сюда отправил?
— Я не знаю, — откликнулся Оссе, по-прежнему глядя в сторону окна и ничего не видя. Струйка крови размазалась по губам. — Заказ передали и оплатили анонимно. Проникнуть в академию магии, убить декана Ренара и его спутницу. Их окружает защитная магия академии, но нож из метеоритного железа мог ее разрушить. Я решил притвориться мастеровым, для студента у меня возраст уже не тот.