Аккорды кукол
Шрифт:
– Не знаю. Чего вы хотите?
Гориллы заржали, Яков тоже усмехнулся.
– Я сюда пришел, чтобы наказать его, - ответил он.
– И сделаю это, даже если мне придется ждать до утра. Времени у нас много. Вздумаешь кричать - вырежу язык. И глаза. Будешь вести себя спокойно - останешься цела. Но поскольку ты его жена, то и тебе кое-что полагается. Чтобы наперед знала, кто твой муж и как он со всеми нами поступил. Включая тебя. Пострадаешь за него, пока он не явится. Впрочем, для тебя это будет только в удовольствие.
Подав знак своим гориллам, он наступил ногой на грудь распростертого на полу мужчины, чтобы тот не вздумал барахтаться. Женщина вскочила, но одна из горилл схватила её за руки, а другая принялся срывать с жертвы одежду. Борьба проходила беззвучно, женщина даже не пыталась кричать, словно онемела от ужаса. Но когда она наконец опомнилась и закричала, сильный удар в лицо бросил её на пол.
– Давайте-давайте, ребятки, не спешите!
– подзуживал Яков, сцепив руки на горле мужчины и слегка придушив его.
Но они и так не торопились, делая свое дело обстоятельно, как дорвавшиеся самцы. Один сел женщине на грудь, зажимая ладонью рот и держа руки, другой, разорвав белье, поднял и раздвинул её изгибающиеся ноги, вошел твердым концом в противящееся и отвергающее его чрево. И загоготал, оскверняя лоно своим семенем. Еще один, последний крик вырвался у женщины из горла, и она провалилась в небытие, уже не чувствуя, как гориллы меняются местами, хохочут и налезают на неё снова и снова.
Глава шестнадцатая
1
Сильный ветер, бросавший в лица запоздалым прохожим скопившийся на улице мусор, изгибавший ветки деревьев и хлопающий открытыми форточками, неожиданно стих, словно дожидался, когда круглая и страшная в красноте Луна начнет проскальзывать над погружающейся в дрему Москвой. Но было всего начало одиннадцатого, ярко горели окна, и неоновые вывески ресторанов и казино, в парках продолжалось воскресное веселье, а в самом центре, на Красной площади, проходил какой-то очередной концерт рок-музыкантов, сотрясающих древние стены расположенного рядом собора демоническими ритмами и вибрирующими воплями фанатов. Куклы и марионетки разъехались по своим загородным домам и сейчас занимались привычным делом - пили и веселились, ругали кого-то и жаловались, изобретали новые планы и заклинали продлить свое бессмысленное существование, погружаясь в пучину праздничного пира во время надвигающейся чумы.
В Москве что-то происходило, накапливалось, приближалось, но никто ещё ни о чем не догадывался. Тем временем в районе Серпухова уже начинали трещать деревья, где-то произошел обрыв проводов, погасло электрическое освещение. Метеорологи продолжали выдавать утешительные прогнозы, никто не хотел верить в какие-то ураганы или другие природные явления, которых просто не может здесь быть по определению. Не тот климат, не тот менталитет. И не тот народ, чтобы его можно было напугать ещё чем-то. Пусть хоть Луна упадет на Землю, хуже уже все равно не будет.
– Надо ехать, - сказал Драгуров, посмотрев в окно.
– Ветер, кажется, стих.
– К жене?
– спросила Снежана. И спокойно добавила: - Поедем.
– Там что-то случилось... Телефон больше не отвечает. И вообще пора нам как-то определиться. Ненавижу врать. Я скажу ей, что ухожу от них.
– Если ты решил...
– промолвила Снежана, но не закончила фразу.
– А дочь?
– Она уже взрослая. Надеюсь, поймет.
– Когда я узнала, что мой отец и эта Селена... Я не могла простить.
– Но ты ведь хочешь, чтобы мы были вместе?
– Владислав смотрел ей в глаза и ждал ответа. Сейчас он думал, что безусловно прав, но секунду спустя, когда девушка сказала "да", вновь почему-то начал сомневаться. Ее односложный ответ прозвучал как-то рассеянно и неопределенно, будто она сама не могла решить этот важный для себя вопрос.
– Не хочу, чтобы он оставался здесь, - сказал Владислав, указывая на металлического мальчика.
– Возьмем с собой.
Он принес из ванной полотенце, завернул в него куклу и положил в сумку.
– Завтра мы с тобой отправимся на юг, - заявил Драгуров.
– Или, почему бы нам не поехать на Кавказ? Хотя нет, опасно.
– Тогда уж лучше в Болгарию, - предложила Снежана.
– У меня тоже есть деньги. Остановимся в Пловдиве, у родственников. Мама сейчас там. Познакомитесь.
– Боюсь, она воспримет меня как старого ловеласа, соблазнившего единственную дочку.
– А я опасаюсь, как бы она сама тебя не соблазнила.
– Это интересно, - усмехнулся Владислав.
– Ладно, так и поступим. Осточертело в этой Москве. Будто у меня высасывают все силы, всю энергию. Особенно в последние дни... Еще неделю назад я чувствовал себя совершенно иначе. Была семья, дом, работа... Теперь - ничего. Кроме тебя. И этой куклы.
– А у тебя нет такого ощущения, что тобой кто-то играет? Твоей судьбой?
– Может быть, - отозвался он.
– Я сейчас уже ничего не хочу. А ты?
Снежана ответила не сразу.
– Одно желание у меня было всегда. Увидеть моего младшего брата. Ему сейчас должно быть почти тринадцать.
– Ты мне не говорила, что у тебя есть брат, - удивился Драгуров.
– Но ведь ты и не спрашивал, - рассеянно улыбнулась Снежана.
2
В баре оставался только один посетитель - какой-то парень в темных очках, не то подросток, не то гей, работающий под мальчика. Сидел в углу, тянул колу и ел мороженое, в беседу ни с кем не вступал, иногда курил, а к заказанной бутылке шампанского так и не притронулся. Рядом с ним лежала спортивная сумка. Очевидно, он кого-то ждал. Бармену было все равно, лишь бы платил. Со служебного входа вошли два продавца, уже закончивших работу. Они и жили тут же, в пристроенном к зданию общежитии. Перекинулись несколькими фразами, стали смотреть телевизор, попивая пиво. Один из них покосился в сторону подростка, но ничего не сказал. Другой шепнул бармену:
– Голубой, да?
– Первый раз вижу, - отозвался тот.
– Сам спроси.
– Эй, хочешь конфетку?
– крикнул продавец.
Подросток встал, пошел к двери, запер её на засов и вернулся обратно за свой столик.
– Не здесь, - сказал продавец, поняв его действия по своему.
– Иди за мной.
Бармен и второй продавец молча смотрели на них.
– Хорошо, пойдем, - согласился подросток, подхватывая сумку.
Через тот же служебный вход они прошли коридорами в подсобные помещения магазина. Встретившийся им сторож-охранник ничего не сказал, только ухмыльнулся. Откуда-то сверху доносились шум, голоса, выкрики.