Актуальные проблемы Европы №2 / 2018
Шрифт:
Примерно таким же образом обстоит дело в Австрии, где рабочие и безработные составляют две наиболее крупные группы среди избирателей Австрийской партии свободы [Pelinka, 2017]. И даже в ФРГ, где «Альтернатива для Германии» изначально задумывалась как партия среднего класса и предпринимателей, разочарованных политикой канцлера А. Меркель, некоторая часть рабочих и безработных выразила свои симпатии новой политической силе. «В Сааре это были соответственно 9 и 7%, в Шлезвиг-Гольштейне – 8 и 9%, в Северном Рейне-Вестфалии – 17 и соответственно 12% [Pfahl-Traughber, 2017].
Менее социально защищенные, эти группы населения больше всего пострадали от неолиберальной политики в 1980–1990-е годы. И если их первоначальный протест против ухудшающегося положения выражался сначала в отказе от голосования, то с появлением и подъемом праворадикальных популистских партий у них появился рупор,
Если гнев в отношении политики правящих элит, миграции и скептицизм к ЕС со стороны низших слоев населения понятны и очевидны, то иначе обстоит дело со средним классом, представители которого являются второй социальной группой поддержки правых радикалов. На сегодняшний день эта группа пока немногочисленна. Что толкает вполне благополучных людей, которые еще недавно голосовали за традиционные партии или вовсе не интересовались политикой, в объятия Герда Велдерса и Фрауке Петри? Хотя на сегодняшний день их материальное положение пока еще стабильно, у них нет уверенности в своем будущем и будущем страны. Теракты в европейских городах, проблема интеграции мигрантов, угроза потери работы или прекаризации труда в сочетании с резкими изменениями в экономике наглядно показали, что эпоха стабильности ушла в прошлое.
О динамике изменений настроений в ФРГ можно судить по социологическим опросам. В начале 2015 г. опрос, проведенный журналом «Der Spiegel», показал, что 43% немцев высказывали опасения, что из-за наплыва беженцев из Сирии вырастет безработица; также страх вызывал возможный всплеск преступности (51%) и терроризма (54%) [Aufstand.., 2015, S. 27]. Результаты другого опроса, проведенного уже в 2016 г., отчетливо свидетельствовали о том, что 57% граждан ощущают бессилие и невозможность что-либо изменить в собственной стране. Причем среди сторонников «Альтернативы для Германии» эта доля достигала 88% (!) [Amann, 2016, S. 17].
Третья группа, пусть численно и незначительная, но достаточно заметная на общем фоне, представлена электоратом ультраправых экстремистов или даже неонацистами, чьи взгляды более радикальны, чем официальные программы праворадикальных партий. Интеграция этих групп в партийные структуры праворадикальных партий шла двумя путями. В первом случае правые радикалы сами стояли у истоков создания партии (Австрийская партия свободы, Национальный фронт) или вступили в нее, когда она приобрела популярность («Альтернатива для Германии»). Наиболее отчетливо эта тенденция видна в Восточной Германии, где бывшие члены мелких неонацистских организаций «Свобода» (Die Freiheit), «Республиканцы» (Republikaner), «Альянс независимых граждан – Бранденбург» (Allianz Unabh"adiger B"urger – Brandenburg) пополнили ряды «Альтернативы для Германии», для того чтобы пробиться в большую политику, а заодно и навязать свои взгляды соратникам по партии. Так, по подсчетам исследователей, на выборах в ландтаг Бранденбурга в 2014 г. «Альтернатива для Германии» сумела заручиться поддержкой 40 тыс. избирателей, голосовавших ранее за неонацистские партии (НДПГ, Немецкий народный союз, «Республиканцы» и др.) [Botsch, Kopke, Lorenz, 2015, S. 150].
Реакция лидеров праворадикальных популистов на приход в партийные структуры людей c неонацистскими взглядами была различной. Например, Гердт Вилдерс, зная отношение голландцев к любым проявлениям нацизма, выстроил структуру своей Партии свободы таким образом, что ее единственным членом, согласно уставу партии, является он сам, члены фракции в парламенте, депутаты муниципалитетов формально не являются членами партии. Это было сделано для того, чтобы в нее не проникли неонацистские элементы, которые могли бы дискредитировать ее. Примечательно, что Вилдерс попытался максимально дистанцироваться от некоторых «коллег по цеху» (М. Ле Пен и Й. Хайдера), заявив, что не имеет с ними ничего общего. Во Франции Ле Пен, после того как взяла бразды правления в Национальном фронте в 2011 г., постаралась дистанцироваться от бывших соратников отца, а затем и от него самого ради обновления имиджа НФ.
Гораздо сложнее складываются отношения между неонацистами и партийным руководством «Альтернативы для Германии». Хотя на официальном уровне лидеры партии всячески открещиваются от каких-либо связей с ними, однако, как отмечают Кристоф Копке и Александр Лоренц, был зафиксирован всего лишь один случай, когда партийное руководство наказало одного из региональных руководителей за расистские высказывания. Речь идет о Яне-Ульрихе Вайсе, руководителе окружной организации в Укермарке, который «на своей странице в Facebook опубликовал антисемитскую карикатуру и назвал проходившее в Мюнхене судебное разбирательство по делу “Национал-социалистического подполья” “показательным процессом”» [Botsch, Kopke, Lorenz, 2015, S. 156]. Очевидно, это связано с тем, что верхушка «Альтернативы для Германии» не желала вступать в конфликт с региональными организациями в «новых» землях, боясь раскола или потери голосов на выборах.
И наконец, четвертую группу, поддерживающую праворадикальные популистские партии, составляют представители истеблишмента. Строительный магнат и миллиардер Дональд Трамп, глава медиаимперии и футбольного клуба «Милан» Сильвио Берлускони, Андрей Бабиш, один из богатейших предпринимателей Чехии и одновременно лидер популистской «Акции недовольных граждан», Александр Гауланд, бывший в 1980-х годах соратником обер-бургомистра Франкфурта Вальтера Вальмана, а затем ставший одним из лидеров «Альтернативы для Германии». Объяснение этого, на первый взгляд, парадоксального факта достаточно простое. Дело в том, что часть буржуазии (в первую очередь промышленники) недовольны складывающимся миропорядком, поскольку производимая ими продукция не выдерживает конкуренции с более дешевыми китайскими или индийскими товарами 9 . Этот фактор вкупе с наличием политического или управленческого опыта, финансов и образования обусловил то обстоятельство, что во главе праворадикальных популистских партий нередко оказываются представители высших слоев.
9
Не случайно во время президентских выборов в США Д. Трампа поддерживали промышленники и ВПК, в то время как его соперницу Х. Клинтон – финансовый и банковский капитал.
Как видим, социальная база праворадикальных партий и движений достаточно разнородна, однако эти слои объединяет одно: неприязнь к «старым» партиям, проводимой им политике, неприятие глобализации и массовой миграции. Таким образом, современный праворадикальный популизм – это «восстание против элит» той части общества, которая воспринимает новый складывающийся миропорядок и неолиберальную политику правительств как угрозу своему благополучию. Однако при этом положение праворадикального популизма в партийно-политической системе своей страны, их стратегия и тактика могут сильно различаться, в чем можно убедиться на конкретных примерах.
Австрийская партия свободы (Freiheitliche Partei "Osterreichs) стала наследницей Союза независимых (Verband der Unabh"angigen), политической организации, созданной после Второй мировой войны и объединившей бывших нацистов, в том числе и членов СС. Причем создание подобного рода организации было бы невозможно без поддержки Социал-демократической партии Австрии, которая рассчитывала на то, что новая организация сможет «откусить» часть электората у правоцентристской Австрийской народной партии. И хотя новая партия регулярно на выборах проходила в парламент, стабильно занимая третье место (от 6 до 11%), а в начале 1980-х годов даже участвовала в правительственной коалиции с социал-демократами, ее позиции в партийно-политической системе страны были в целом недостаточно сильны, чтобы поколебать монополию на власть Социал-демократической партии Австрии (Sozialdemokratische Partei "Osterreichs) и Австрийской народной партии ("Osterreichische Volkspartei).
Ситуация стала кардинально меняться с 1986 г., когда партию возглавил Йорг Хайдер, чья харизма и лидерские качества, по мнению большинства исследователей, способствовали стремительному росту популярности националистов. Не отрицая в целом этот тезис, нужно в то же время отметить ряд качественных изменений в программных установках Австрийской партии свободы, которые в конечном счете и стали залогом ее успеха.
Если для Союза независимых и ранней Австрийской партии свободы был характерен великогерманский национализм (признание немцев и австрийцев одним народом), то при Хайдере и его последователях партия стала вс"e больше выступать с позиций австрийского патриотизма. Сам Хайдер был, пожалуй, одним из первых праворадикальных политиков в Старом Cвете, сумевшим уловить «дух времени» и нащупать темы, которые в недалеком будущем станут визитной карточкой всех праворадикальных популистских партий: острая критика политической элиты, евроскептицизм, антииммигрантская риторика вкупе с апелляцией к социальным проблемам.