Аквариум
Шрифт:
После тех случаев во время поездки в такси и на площади Доблести Егор перечитал множество тем в интернете, посвященных белой горячке и решил, что это все-таки была не она. Больше похоже на шизофрению… Припадки вроде не повторялись, и Егор немного успокоился, хотя депрессивные проявления с той поры только усилились, а рожа того чудовища нет-нет, да и всплывала перед глазами…
Но то, что произошло сейчас, было настолько реально, настолько детально и ярко пропечаталось в сознании, что списать это на галлюцинацию, пусть даже с жестокого похмелья, не удавалось. Кожа все еще пылала от соприкосновения с непонятной
«Все это было на самом деле, — подумал Егор. — Здесь. Сейчас. Со мной. Причем я этого червячка уже где-то видел. Вот только где? В кино, в книге? В другой жизни?» Последняя мысль, судя по всему, заступила за какую-то запретную черту, на территорию таких глубин подсознания, про которые человеку лучше вообще не знать. В памяти Егора вспыхнули образы каких-то людей, бледных, осунувшихся, но с суровыми и мужественными лицами, причем людей этих он откуда-то знал, хриплые голоса, произносящие непонятные слова, мелькнули перспективы улиц, знакомых и незнакомых одновременно. Улиц, где на каждом шагу таилось что-то страшное и злое, и напоследок, — красивое женское лицо, самое красивое и самое любимое на свете. Знакомое и родное до боли в сердце, и в то же время чужое и далекое, как звезды над головой, свет которых освещает тебя из невообразимой глубины времен, с таких расстояний, которые тебе никогда не преодолеть и не осмыслить…
Жуткая тоска скрутила Егора. Снова, как тогда, чувство безвозвратной потери, только в разы сильнее. Слезы потекли из глаз… Он свернулся на песке и зарыдал, как ребенок.
Проходящие мимо люди с удивлением смотрели на лежащего на берегу и безутешно плачущего взрослого мужика. Дети показывали пальцами и что-то спрашивали у родителей, те молча качали головой и переглядывались. Егор ничего не замечал. Ему было очень плохо…
Слезы текли и текли. И вместе с ними постепенно из памяти, заглянувшей в запретное, уходили разбередившие душу образы, затихали голоса, стирались лица. Только незнакомая темноволосая девушка еще долго смотрела на Егора блестящими серыми глазами, в которых глубокая тоска медленно превращалась в светлую грусть, но потом и она исчезла, растаяв, словно утренний туман над речкой.
Егор медленно поднялся, осмотрелся вокруг.
«Какой позор! Лежал тут и сопли размазывал. Боже, что же со мной происходит? Что я видел? Почему я? Неужели это все на самом деле? Неужели я не сплю? Почему другие живут и радуются, если пьют — так весело, хоть и до инфаркта, и не думают ни о чем, не ковыряются в себе, не видят никаких лиц и страшилищ? А у меня все не так, все с надрывом, все через жопу!»
Тело и шорты были в песке. Егор долго не решался подойти к воде, но все же зашел по колено, кое-как смыл песок, опасливо косясь в глубину, и поплелся на дачу к Максиму.
Машины хозяина во дворе не было. «Нашел ключи все-таки, гад! Ладно хоть не на моей уехал…» Взял телефон, сел в тенек под яблоню, долго смотрел на черный экран, подом вздохнул и нажал кнопку включения. Через минуту начали приходить эсэмэски. Восемь пропущенных с работы, пять с неизвестных номеров… и ни одного от родной и любимой жены.
«Неужели настолько по фигу? —
Посидел, покурил, потом все-таки набрал номер. Ответила сразу.
— Ты разговаривать и воспринимать информацию в состоянии? — с ходу спросила она.
— Привет. — ответил Егор. — В состоянии.
— Короче. Где ты есть — я знаю, чем занимаешься тоже догадываюсь. Привет Максиму передавай, мне Ленка позавчера звонила.
— Подожди, послушай… — попытался вставить Егор.
— Нет, это ты послушай! Вещи я собрала, в воскресенье мы уезжаем к маме. В понедельник я подаю на развод. Ты бухай там сколько хочешь, хоть до зимы оставайся, если не сдохнешь! Мне по барабану! Я так больше не могу, Егор… Это окончательное решение, можешь мне не звонить, не писать и, главное, пока не протрезвеешь, даже не думай появляться. Насчет квартиры и прочего будем разговаривать, когда в себя придешь. Все, счастливо пропиваться!
— С дочкой хоть дай поговорить, — успел сказать он.
— Обойдешься! Про дочку раньше надо было думать! — и отключилась.
Егор закурил еще. Да, неприятно, конечно, но после того, что произошло на пляже, вся окружающая действительность воспринималась как-то плосковато, без должного эмоционального пиетета.
«Ну вот, теперь действительно все… Хотя, чему удивляться.»
За забором скрипнули тормоза, и в калитке показался Макс. Улыбка от уха до уха, в одной руке буханка хлеба, в другой — две бутылки водки. Одна уже начатая.
— Кто ищет, тот всегда найдет! Это я и про ключи тоже, — подмигнул он Егору. — Ты, как хочешь, а я продолжаю банкет!
— Продолжай, — вяло ответил Егор и лег на траву. Расслабился. Закрыл глаза. Прямо на лоб ему с глухим стуком упало яблоко.
— Ньютон, бля! — заржал Максим. — Или кому там на бошку тыква то упала? Копернику?
Егор молчал, глядя как высоко-высоко в голубом небе величественно парит сокол. С севера набегали редкие пока облака. Было очень душно. «Гроза будет, наверное», — равнодушно подумал он.
Макс шустро разложил на уличном столе закуску — маринованные огурцы из банки и порезанный хлеб, поставил две стопки, начатую бутылку, сел. Посмотрел на Егора, помолчал. Потом махнул рукой. Посидел. Похлопал себя по коленкам. Снова посмотрел.
— Так я не понял — ты не хочешь или не будешь? — наконец спросил он.
— Максим. — тихо проговорил Егор. — Скажи мне, как рыбак рыбаку, у нас тут сомы водятся?
— Обижаешь, Егорыч! Это ж Великая Русская Река. Тут все водится. И сомы, и жерехи, даже осетр. А что?
— Большие?.. Сомы?
— Ну-у, — он почесал голову. — Лично я видел метра три длиной. Мужики рассказывали — и четырехметровых доставали. А что ты про сомов то все?
— Да купался сейчас, вроде видел одного, — ответил Егор. — Сома…
— Большого?
— Вполне.
— На башке усы были?
— Да башку не видел, только туловище, — сказал Егор. — К счастью… Ладно, Максимка, наливай…
«Снова пьем… А как тут не пить, когда такое творится?» — Егор сидел, погруженный сам в себя, автоматически чокаясь с Максом, который рассказывал ему что-то про сомов, воблеров, прикорм и прочие рыбацкие прелести.