Аквариум
Шрифт:
В холодильнике оставался рассол. Прямо из горла залив в себя половину банки, Егор почувствовал себя только хуже. Сел на кровать, обхватив чугунную голову. Застонал. Закрыл глаза, посидел. Снова открыл. А вот и ключи — лежат на полу возле окна. Нагнулся, поднять ключи, еле сдержав рвоту. Положил их над входной дверью, задвинув поглубже. Свои тоже спрятал на всякий случай. «Пусть на велосипеде едет, рыбак хренов!». Вышел на улицу. Жарко, солнце перевалило за полдень, хорошо поспал…
Около крыльца стояла бочка с водой. Егор окунулся в нее чуть ли не по пояс. Теплая, дурно пахнущая вода не принесла никакого облегчения. Он открыл калитку
— Доброе утро, — прохрипел Егор.
— А-а-а, проснулись изверги! — с ненавистью и отвращением глядя на него заголосила та. — Какое утро, вечер уж скоро! Третью ночь песни орете, а теперь на водку занимаете? Был бы муж мой жив, погуляли бы вы так, сволочи! А ведь с виду — нормальный мужик, машина, одежда… А сейчас на себя посмотри — грязный весь, опухший, не стыдно? Разве можно так? Ну пьете — так пейте тихо, другим не мешайте… Ты на пляж что ли намылился? Ты ж там щас всех детей распугаешь!
— Простите, — Егор опустил глаза. Посмотрел на себя. Рваные шорты, грязные ноги, слева на ребрах огромный синячище. «Это обо что я так? Хорошо хоть зеркало нигде не висит, рожа, небось, еще похлеще, чем у Макса…»
Дачный пляж был метрах в ста вверх по течению. «Больно далеко, не дойду», — подумал Егор и полез на деревянный понтон, покачивающийся на волнах прямо около максимовой дачи. К понтону крепились два паука, один пустой, во втором стояла их казанка, наполовину затопленная водой. «Пробили-таки по ходу. Надо Макса звать, вычерпывать, утонет еще… Ну и хер бы с ней, пусть тонет. Сил нету…»
Дойдя до края, Егор, даже не пытаясь оттолкнуться, просто упал в прохладную, ласковую воду. Погрузился метра на полтора, чувствуя, как остывает перегревшееся, отравленное тело. Вынырнул и несильными гребками поплыл от берега на глубину, где вода еще холоднее. Проплыл метров сорок, огляделся, и убедившись, что катеров поблизости нет и порубить его винтами никто не спешит, Егор перевернулся на спину, раскинул руки и застыл, блаженно покачиваясь на волнах.
«Весь день буду в воде, — подумал он. — Может к вечеру очухаюсь. Хотя нет. Самое раннее — завтра…»
В душе, постепенно отходившей от алкогольной анестезии, набирала обороты знакомая депрессивная пластинка. Жгучий стыд, злость и презрение к самому себе, осознание собственной никчемности — все, что он четыре дня старательно заливал водкой и прочими напитками, разгоралось пуще прежнего.
«Да, до такого я еще не опускался. Это, на самом деле, уже начало конца. Ушел из дома в запой, бросив семью… Надо хоть телефон включить, жене позвонить, а то она, наверное, по всем моргам уже прошлась». Сморщившись при мысли о предстоящем разговоре, Егор перевернулся на живот и огляделся более-менее осмысленными глазами. На юге, вниз по течению, в сизой дымке прорисовывался контур Города, на другой стороне Реки возвышались невысокие, одетые зеленью горы, обозначавшие границу заповедника, в синем бездонном небе над головой одиноко парила здоровенная чайка, слева, с пляжа, раздавались счастливые крики и визги детей.
«Ну чем не Турция? — в который раз мелькнула мысль. — Ложись на песок и отдыхай. Зачем так нажираться-то?»
Егор начал мерзнуть. Организм, еще пребывая в стрессе, путался в терморегуляции. Егор, решив, что пора плыть к берегу и греться, набрал побольше
И тут из темно-зеленой глубины появилось стремительное змеиное тело толщиной с водонапорную башню и, описав дугу вокруг Егора, снова исчезло в пучине.
Егор поперхнулся, судорожно толкнулся наверх, вынырнул, жадно хватая воздух ртом.
Мир стремительно темнел. Исчезло солнце, по посеревшему небу побежали темные облака, не было слышно голосов людей, а вокруг ничего не понимающего Егора, то справа, то слева из воды начали выскальзывать сегменты отвратительно-белесого огромного туловища, с бешеной скоростью огибающие его против часовой стрелки, постепенно сужая радиус окружности, в центре которой находился Егор. Все происходило в полнейшей тишине. Ни брызг, ни плеска пенящейся воды. Егор заорал, скинув оцепенение, и со всей силы, кролем рванул к берегу. Потом заорал еще раз, точнее забулькал, так как плыть не получалось, вода стала очень плотной и вязкой, посерела и стала напоминать бесцветный, обжигающий все тело кисель, в который все глубже погружался Егор. Погружался словно в огромный круглый колодец, стены которого были сделаны из толстенных, быстро движущихся мертвенно бледных бревен, перевитых багровыми прожилками вен. А на дне этого колодца притаилась Смерть. Этого Егор не видел, но точно знал. И он опускался прямо к ней. Или она поднималась к нему. Стремительное мелькание вокруг не позволяло Егору определить движется ли он сам или застыл на месте, бессмысленно барахтая руками и ногами.
Неожиданно натянутую тишину прорвал страшный многоголосый крик, исходивший одновременно со всех сторон и изнутри Егора. Словно кричал весь мир, вся Вселенная.
Эттимму! Нару муш!!!
На какой-то момент он, оглохший, задыхающийся, отключился… А когда снова открыл глаза, светопреставление исчезло, страшный голос затих, вокруг снова стояла тишина, нарушаемая только писком давления в ушах. Вода снова стала водой.
Из последних сил, чувствуя, как отсутствие воздуха разрывает легкие, Егор рванулся вслед за пузырями к свету наверху. Уже теряя сознание, вынырнул, глотнул воздуха, снова ушел под воду, поперхнулся, снова вынырнул… Раза с пятого получилось начать дышать. Часто, но без перебоев.
Светило солнце, кричали дети на пляже, небо было синим, вода прохладной и прозрачной, берег желтел горячим песком. Кое-как доплыв до него, Егор, как потерпевший кораблекрушение моряк, выполз из воды и упал лицом в песок. Сердце колотилось. В голове каруселью мчались мысли, образы, слова, и невозможно было уцепиться за что-то конкретное, вычленить из этой круговерти что-то, что помогло бы понять происходящее…
Лежал минут пятнадцать. Просто лежал, ничего не соображая, смотрел в одну точку.
Оцепенение прервала двухвостка. Самая обычная двухвостка, каких полно на любом пляже, деловито пробежала как раз через ту точку, куда пялился Егор, и быстро зарылась в песок.
«Гадость какая!» — сформировалось в голове.
«А если — это насекомое, размером с ноготь — гадость, то как назвать то, что я сейчас видел в воде? Или не видел?..» Мысли начали выстраиваться в логические цепочки, дефрагментация жесткого диска подходила к концу.
«Неужели опять? Неужели снова глюки, как месяц назад в Городе?»