Аквариум
Шрифт:
— Может копчик мутировал? — я передал бинокль Сереге. — Все, мне хватит. Надолго.
Даже немногословный Серега не смог сдержать эмоций, любуясь человеком-пауком. Несколько раз выматерившись, он спросил:
— Ну и че делать? Тут весь день сидеть? Или может завалить попробуем?
— С дуба рухнул? — ошалел Леший. — Мы че на танке? Ты видел, как оно двигается?
Тут, как будто, услышав эти слова и решив продемонстрировать Сереге свои возможности, тварь одним стремительным прыжком пересекла лоджии двух квартир, оказавшись сразу метрах в двенадцати дальше и разбив одну из секций витража, на который она опиралась.
— Меня в этот дом в гости не зовите. Не приду, — пробормотал Леший, прижимаясь спиной к стеклу остановки и облегченно сползая вниз.
— Да, про такую херню мне еще никто не рассказывал. — продолжил он. — Нет предела совершенству…
— Может их пора уже как-то каталогизировать? — предложил я. — Типа — бестиарий нашего городка.
— Я кино смотрел, называлось вроде «Отвратительные твари и где они живут», — сказал Серега, выглядывая за угол.
— Фантастические твари, — поправил его Леший. — И как эту назовем?
— Тут без вариантов. Спайдермэн! — ответил я.
Леший снова посмотрел на меня, как первый раз, и спросил.
— Егор, а тебе что, совсем не страшно?
— Страшно. — соврал я, — Но не совсем…
— Да-а-а, вот это подстава, — ошарашенно протянул Серега, когда мы без происшествий добрались до площади и оказались у цоколя бело-синего многоэтажного здания, того самого к которому стремились. — Бывают в жизни злые шутки…
— Сказал петух, слезая с утки, — машинально продолжил я.
Незадымляемая лестничная клетка с переходными лоджиями, с которой я должен был осматривать окрестности, присутствовала. Красиво уходила синенькими ограждениями в туманную небесную перспективу. Вот только присутствовала она с северной стороны здания, а не с южной, откуда открывался бы вид на Шестерочку.
— Блин, не могли с другой стороны сделать, чтоли? — спросил Леший.
— Инсоляция, — запоздало вспомнил я, — Квартиры должны максимально освещаться солнцем, поэтому лестницы почти всегда смотрят на север.
— Соляция — хуяция! Что теперь делать-то? — сказал Серега. — Сейчас поднялся бы по-тихому этажа до шестого, глянул бы, да назад. А теперь что, в квартиру лезть?
— В квартиру — не вариант. Однозначно. Там разные спайдермэны обитают, — ответил Леший, рассматривая соседние здания, — Может куда еще залезть?
— Борода по ходу специально все так устроил. Он же — хитрожопый, все заранее рассчитал, — сказал мне Серега. — Наказать тебя хочет, в назидание другим.
Я помолчал, подумал:
— А зачем вообще наверх лезть? Сюда же низом дошли и ничего. Можно и дальше также — потихонечку.
— Мы шли — все просматривалось на все четыре стороны метров на триста, а ты на площадь глянь, сад камней, бля… — ответил Леший.
Я повернулся в сторону «самой большой площади Европы», по неофициальному мнению местных жителей, и присвистнул. Последний раз я здесь был, еще когда с неба светило солнце, а по улицам ездили машины. Тогда площадь Фрунзе представляла собой квартал метров пятьсот на триста, по углам которого были расположены четыре прямоугольных сквера. А огромный асфальтовый крест между ними с одной стороны был занят массивным зданием театра Оперы и Балета, а с другой стороны открывался в сторону Реки. То есть длинная перекладина этого креста была ровной пятисотметровой полосой, по которой 9 мая, в три ряда шли танки и прочая бронетехника, а по краям стояли трибуны. И Шестерочка, находящаяся прямо напротив нас на другой стороне, просматривалась бы отсюда очень даже хорошо. Особенно в бинокль.
Сейчас картина была немного другой. Скверы разрослись метров на пятьдесят в высоту и выплеснулись за ограждения еще метров на двадцать с каждой стороны. Непонятно, что это были за деревья, листьев на них не было, только густое переплетение идеально ровных, ломаных ветвей, утончающихся в конце, а в центре, сливающихся в непроглядную темно-серую массу. Я вспомнил слова Бороды о Волосатых и подумал, что, наверное, лучшего места жительства для них действительно не найти. С асфальтом тоже было непросто. Вместо него была мешанина ям, траншей, каналов и стен. Словно арктический рельеф, полный неровных ледяных торосов, айсбергов, и впадин. Настоящий лабиринт, вслепую преодолевать который решился бы только сумасшедший. В любой момент из-за любого угла, которых было немеренно, может выпрыгнуть кто угодно, пискнуть не успеешь.
— А почему с другой стороны нельзя было подойти, чтобы вот эту всю красоту обогнуть? — спросил я у Лешего.
— Егор, ты здесь сколько тусуешься? Месяца два? — резко спросил Леший. — Если бы можно было — подошли бы, не переживай! Только нельзя! Наш маршрут, между прочим, тоже немалой кровью проложен, поэтому не вякай, когда старшие дело говорят!
Я смущенно замолчал. Серега, недавно подозревавший Бороду в тайных манипуляциях, тоже потупился.
— Ладно, лезть все-равно придется, — немного успокоился Леший. — Только полезу я. Этажа до пятого, там может квартирку какую присмотрю поспокойней…
— Лезу я! — в моем голосе прорезалась новая для меня самого сталь. — Лестница по любому на крышу ведет, вот оттуда и посмотрю. Двери здесь вроде все открыты, кроме нашей, конечно.
Леший опять странно глянул на меня, уже как будто с уважением:
— Двадцать четыре этажа? Егорка, это ведь в натуре как рулетка — по любому кто-нибудь вылезет.
— Ну, у меня же ружье есть. Топорик вот еще…
Топорики у нас были шикарные. На длинной ручке, утяжеленные, острые как бритва. Их Бабушка так натачивал, что они, наверное, падающий волос могли разрезать, как в кино.
Он пожевал губами:
— Ну смотри… Так, — Леший опустил глаза на карабин, к которому были примотаны часы. — 13:28. Ждем тебя два часа. До половины четвертого. Потом уходим. Ты уж не обижайся — коробок тут нет, ночевать негде. А меня после того упыря, что по стене лез, до сих пор трясет. Еще обратно мимо идти. Так что давай, сожми жопу в кулак, ничего не бойся и бегом туда, бегом обратно. Как говорится — одна нога здесь, другая рука там. В квартиры не суйся ни в коем случае. Вообще на этажи не заходи, только по лестнице. Вот ножовка по металлу, если все-таки что-то закрыто наверху, может пригодится. Вобщем, смотришь внимательно на лабиринт, там где-то должен быть прямой проход. Его только сверху видно, с земли хрен найдешь. Каждый период там все меняется, и проход оказывается в другом месте, поэтому запоминаешь хорошенько направление и ближайшие ориентиры. Все, Егорка, бегом!