Аквариум
Шрифт:
Я проснулся мокрый от пота. И пожалуй, не только. Встал, принял душ, надел чистую пижаму, перестелил постель. Что я испытывал во сне? Страх? Облегчение? Во всяком случае, не стыд, но и настоящего удовлетворения тоже не было. Скорее, растерянность. Или злость.
Посидев еще немного и разложив пасьянс, я вдруг осознал, что сон мне нравится. Похоже, я слишком много на себя беру, строя из себя героя, — вот моему телу и пришлось решать проблему самостоятельно.
Джун. Не
Барри. Случилось нечто забавное. Я сделал это. Во сне. Ты неукротимо скакала на мне, и когда я проснулся, все уже свершилось.
Джун. Поздравляю. Сон лучше, чем мозг, знает, что тебе нужно.
Барри. Но ведь сны-то видит мой собственный мозг.
Джун. Значит, он и знает лучше. Только не говори, что мозг — это ты. Наяву Барри даже не кудахтал, а во сне снес яйцо.
Барри. Джун, я хотел бы задать деликатный вопрос. Ты не против?
Джун. Нет.
Барри. Ты чересчур много говоришь о сексе. Я не про твой рассказ. Просто когда мы болтаем. Как у тебя сейчас с этим? Ты что-нибудь чувствуешь? Знаю, вопрос нескромный — пожалуйста, не сердись.
Джун. Все чувствую. Просто ноги не двигаются. Я могу ходить в туалет, заниматься сексом, и все такое. Правда, не могу шагать, стоять и танцевать. Если хочешь, могу продемонстрировать.
Барри. Что именно?
Джун. Секс.
Барри. Нет. Не хочу. Сказать, что мой сон все изменил, было бы неправдой. Сон — это сон, а жизнь — это жизнь.
Джун. Хорошо. Я так и думала. Только не скрывай, если возникнет такое желание.
Барри. Ты винишь себя в его смерти?
Джун. Я действительно виновата.
Барри. Нет. На самом деле это — геройский поступок. И потом, ты же была под кайфом.
Джун. Нужно выбрать что-то одно. Или утешаться, что совершен геройский поступок, или признать, что нанюхалась всякой гадости. И то и другое одновременно принять невозможно.
Барри. Согласен. А жаль. Не хочется, чтобы ты себя мучила. Мне подойдет любой аргумент.
Джун. Не так уж я себя и мучаю. Гораздо больше я озабочена тем, чтобы научиться жить на колесах. И из-за чего именно мне придется так жить, не слишком меня волнует. Калим уже превратился в облачко воспоминаний, не имеющее четких очертаний. Пока я записывала мою историю, он чуть было не воскрес, но теперь опять растворился в тумане.
Барри. Ты хочешь всю жизнь обходиться своими силами, без помощников?
Джун. Не забывай: у меня есть деньги. И я могу рассчитывать на любую помощь, которую можно оплатить. Мне не нужно самой делать уборку, ходить по магазинам, в банк и в другие места. То, что нельзя приобрести по Интернету, можно заказать по телефону. Либо просто нанять в агентстве медсестру или помощника. Все совсем не так сложно, как кажется.
Барри. Ты мужественная.
Джун. А ты расскажешь мне о себе?
Барри. Я подумаю, хорошо? Напишу, когда пойму, хочу или нет.
Джун. Доверься мне. Я тебе доверилась.
Барри. До скорого.
Внезапно у меня возникло чувство, что я должен ей рассказать о своей жизни. Пробежав глазами все написанное еще до того, как она появилась в доме напротив, и после незначительной редактуры я отослал ей файл и сразу же написал в окне «Токера»: «Тебе письмо».
Сначала я собирался наблюдать, как Джун читает, но даже беглого просмотра текста мне хватило, чтобы Шейри вновь ожила у меня перед глазами, и я почувствовал: невозможно, думая об одной, наблюдать за другой. Я разделся и принял ванну.
Несколько раз я пытался представить, как мы с Шейри в один прекрасный момент стали бы вдруг так же яростно ссориться, как ссорились с Сибиллой. Наверное, я ожидал своего рода терапевтического эффекта. Вот только никак не удавалось представить. Мы с Шейри не смогли бы с такой легкостью причинять друг другу боль, помня, что любая ссора оставляет рубец. Сказки? Да. Конечно, однажды мы с ней тоже оказались бы там, где почему-то рано или поздно оказываются все: крутили бы пальцем у виска, язвили по любому поводу, обижались на шутки и смеялись, когда второй говорит серьезно. Но каждый раз, когда я хотел навязать себе эту картинку, Шейри все еще была со мной.
Я редко принимаю ванну, но уж тогда лежу в воде часами, пока не сморщится кожа на кончиках пальцев. На сей раз я не продержался и четверти часа.
Вошел в чат и написал: «Ухожу на часок. Кажется, на меня опять все это навалилось». Не хотелось просто ходить из угла в угол в ожидании того, какое впечатление моя история произведет на Джун. У меня-то были ноги. Я мог сбежать.
Джун. Читаю. Узнаю тебя. Вот бы взглянуть на твою квартиру. Судя по описанию, это настоящий шедевр.
Домой я вернулся часа через три. Джун сидела перед компьютером, закрыв глаза и склонив голову набок.
Барри. Ты плачешь?
Джун. Да.
Барри. Прости. Теперь я разбил тебе сердце.
Джун. Это была настоящая любовь?
Барри. Думаю, да. Только уж слишком недолго продлилась.
Джун. У нас похожие истории. Только ты ни в чем не виноват.
Барри. Тебе известно, что я об этом думаю.
Джун. Значит, мы с тобой наподобие близнецов? Обоих тянет в квартиры под самой крышей, мы письменно исповедуемся друг другу в самом сокровенном, находясь на расстоянии прямой видимости? Случайность?
Барри. Разумеется. Счастливая случайность.
Джун. Я бы хотела что-нибудь для тебя сделать.
Барри. Ты и так много делаешь. Не думай об этом, иначе тебе снова взбредет в голову что-нибудь из области эротики.
Джун. Не шути так. Я все еще плачу.
Барри. Может, это пошло и не стоит выеденного яйца, но, прочитав твой рассказ, я словно от всего абстрагировался. Оказывается, я не единственный, кто не знает, зачем он на этом свете, и борется с тенями прошлого, кого одолевают воспоминания, от которых невозможно спастись.