Алакет из рода Быка

Николаев Роман Викторович

— Смотри-ка, Тымак, — обернулся Эллей к приближенному, — так вот какого славного воина прислал к нам Кайгет. — И добавил, обращаясь к Алакету:

— Мы много слышали о тебе, юный динлин! Ты мог бы стать гордостью своих сородичей. Скажи, что заставило тебя покинуть родину?

— Такова была воля богов, — Алакет, вздохнув, опустил голову, — дозволь, почтенный правитель, не говорить о причине моего ухода на юг. Достаточно и того, что на чужбине я остался верен родной земле. А сейчас прими наше войско в свои ряды, чтобы мы со всем народом нашим участвовали в защите Динлина!

— Так, — кивнул Эллей, — хорошо! А теперь расскажи нам, сын мой, что происходит на юге.

И Алакет рассказал о нашествии

Чжи-чжи, о движении кыргызских племен в Динлин, о планах кагана, ажо, Алт-бега.

— Так, — сказал Эллей, когда Алакет кончил свой рассказ, — ты теперь будешь одним из моих старейшин и советников. И сейчас я хочу знать, думал ли ты, как лучше предотвратить беду?

— Думал, почтенный. Прежде всего нужно добиться мира и единства с кыргызами, ибо расчет кагана — на нашу вражду. Если ажо и беги не пойдут на мир, надо обратиться к народу, чтобы он принудил их объединиться с нами. В этом нам помогут те кыргызы, которые давно живут на нашей земле. Но именно поэтому надо строго следить за старейшинами наших родов, чтоб они не начали враждебных действий против динлинских кыргызов.

— Так, — наклонил голову Эллей, — это все?

— Нет, правитель. Надо вступить в дружбу и родство с ближними и дальними племенами, которые терпят от хуннов притеснения и готовы выступить против них. Нужно послать гонцов к исседонам и ухуаньцам. И еще: многие ухуаньцы страдают в динлинской неволе, многие динлины стонут в ухуаньском рабстве. А ведь путь наш един. И сейчас, когда каган огненным драконом подобрался к самому порогу нашего жилища, было бы разумно, чтобы князья наших племен и старейшины родов освободили рабов-ухуаньцев с тем, чтобы ухуаньцы освободили рабов-динлинов. Тогда, правитель, число воинов, идущих против кагана, увеличится во много раз!

Оглянувшись, Алакет увидел, каким восхищением горели черные глаза Гюйлухоя. Эллей нахмурился:

— Мысли твои разумны, сын мой. Они сделали бы честь и седой голове. Но боюсь, что освобождение рабов-ухуаньцев встретит сопротивление со стороны их хозяев… К тому же освободить хотя бы часть рабов — это значит ослабить устои государства… Так. Сейчас пусть наши гости отдохнут с дороги, а я подумаю над твоими словами, Алакет из рода Орла…

Когда дверь за прибывшими захлопнулась, Эллей несколько раз быстро прошелся по комнате, а затем остановился перед поднявшимся с места Тымаком:

— Слушай, Тымак, сейчас же пошли гонца на юг к Кайгету. Пусть немедленно едет к исседонам и заключит с ними союз. Когда он выполнит это поручение, он может снова прибыть ко двору. Семь лет он жил среди южных племен, подвергая свою жизнь опасности. Он сослужил нам большую службу и полностью искупил проступок, когда по недосмотру во дворец вошли вооруженные люди Дугая. Теперь он может быть прощен. Так. В Ухуань надо послать этого полководца-ухуаньца. Кажется, его зовут Гюйлухой? Так? Он, видимо, предан, если не нам, то Алакету во всяком случае. Этого достаточно. А к кыргызам пусть едет сам Алакет. Он долго жил среди них, хорошо их знает. К тому же он славен среди них как их герой. Но раньше надо созвать во дворец всю динлинскую знать, какую окажется возможным. Будет совет. Вот так!

В тронной комнате собрался совет вельмож. В центре зала, на возвышении, под балдахином гордо восседал Эллей, над которым слуги держали церемониальные зонты и опахала. Вдоль стен расположились князья и старейшины ближайших к ставке динлинских племен и родов. На них сияли всеми цветами радуги халаты, покачивались украшенные драгоценностями пернатые диадемы, охватывали головы шитые золотом и серебром шелковые повязки. Местами сияющий ряд вельмож прерывался неподвижными фигурами воинов в медных и железных шлемах с хвостатыми копьями в руках. Эллей только что кончил говорить. С места поднялся Тымак с длинным жезлом.

— Слушайте, князья и старейшины! Вельможи земли Динлин! — воскликнул он, подняв жезл. — Только что вы узнали из слов почтенного правителя о том, что происходит на юге! А сейчас скажет свое слово глава войска кыргызских динлинов почтенный Алакет из рода Орла.

Гул прошел по залу, когда встал молодой полководец в роскошном халате — подарке Эллея. Десятки лиц, невозмутимых и настороженных, надменных и заискивающих, повернулись к нему. И вдруг Алакет замер, впившись глазами в двух людей у дальней стены зала. Там сидел с холодным и спокойным лицом седой как лунь князь племени Огненного Кольца, а рядом возвышалась огромная, словно статуя, фигура княжеского родственника Дугундэя. Но тут же пришла мысль: ведь ни князь, ни Дугундэй не знают его, Алакета, в лицо. Значит, опасаться нечего. И Алакет начал. Он заговорил негромко, но с такой внутренней силой, что все присутствующие замерли, ловя каждое слово молодого военачальника:

— Князья и старейшины! Правители земли! Отцы народа Динлин! Снова грозные тучи собрались над родиной. И я хочу посоветовать, как избежать беды. До сего дня мы были сильны дружбой с кыргызами, как и они были сильны дружбой с нами. Поэтому любой ценой надо вновь добиться единства с этим народом!

— Нет! — рванулся с места молодой князь племени Белого Посоха. — Я отвергаю позорный мир с теми, кто покушается на наши владения! Смело ударим по врагу, и пусть наши воины сокрушат и втопчут в землю кочевья кыргызов!

— Верно, — отозвался густым басом Дугундэй, — но сначала надо уничтожить и тех кыргызов, что живут на нашей земле! Не то в самый опасный и трудный момент они ударят нам в спину!

И тогда Алакет весь подобрался, словно тигр, готовый к прыжку, глаза его загорелись гневом.

— Тише! — крикнул он, перекрывая голоса вельмож. — Вы, кто не видит дороги дальше ушей своего коня! Вы, неразумное стадо, вытаптывающее на пастбище траву, которой питаетесь! Да знаете ли вы, что лишь благодаря кыргызскому народу мы, кыргызские динлины, избежали меча, занесенного над нами рукою ажо и бегов? А вы хотите отплатить за это избиением кыргызских родов на нашей земле! Или вам непонятно, что каган денно и нощно молит своих богов, чтобы мы перегрызлись с кыргызами, словно бешеные псы? Хотите, как ничтожная пыль, лететь по ветру, пущенному правителем хуннов?

Между тем князь племени Огненного Кольца пристально смотрел в лицо Алакету. Какие-то давние воспоминания шевелились в его мозгу. Но вот глаза его удивленно раскрылись, и бледные губы непроизвольно прошептали:

— Это он!

— Кто? — не понял Дугундэй.

— Он! — повторил князь. И, помолчав, добавил: — Дух Хориана!

— Как?! — отшатнулся в ужасе Дугундэй.

— Да, да! — продолжал князь. — Я помню его молодым и узнаю его, это он. Он вторично явился среди нас. Но только… только… или его сородичи плохо соблюдали погребальные обряды, когда хоронили его, или духи земли Динлин гневаются на род Быка, или шаманы рода Орла хитростью присвоили его душу! Ведь при втором рождении дух его должен был вселиться в мальчика из рода Быка, а ведь ты слышал: он из рода Орла. Но это Хориан. Ты слышал о его подвигах в земле кыргызов? Среди динлинов лишь старик Хориан мог совершить такие дела! — И князь пристально взглянул в лицо Дугундэя. Но тот молчал, ошеломленный чудом, совершившимся на его глазах. Зато сидевший слева от князя старейшина рода Козла что-то быстро зашептал на ухо седобородому князю племени Большой Воды. Тот вздрогнул, а затем пробормотал: