Алатырь-камень
Шрифт:
– Без подвига никак? – осведомился Константин.
– Если бы я мог одним ударом меча разрубить воина на коне и в доспехах от макушки до низу вместе с лошадью, – прикрыв глаза, начал певуче цитировать Коломан хорошо известные ему строки. – Без труда зараз разгибал четыре подковы, поднимал до головы рыцаря в доспехах, который стоит на моей руке, и съедал бы за обедом четверть барана или целого гуся, тогда да. А так… нет, – произнес он подавленно.
Бедный мальчик чуть не плакал. Так сильно расстроился он оттого, что золоченые шпоры, по всей видимости, уплывали от него навсегда вместе с его хрустальной мечтой.
– Вона как, – подивился Константин, искренне посочувствовав горю принца. – А ты, стало быть, ничего этого не можешь?
– Нет, – честно ответил Коломан. – Да, пожалуй, и никогда не смогу.
– Но ведь ты королевский сын, – возразил рязанский князь, лихорадочно размышляя, что бы такое ему предпринять и что придумать.
– Я не хочу получить рыцарские шпоры только по этой причине, – гордо вскинул голову принц.
– А еще там есть какие-то подвиги? – поинтересовался Константин.
– В бою, – совсем тихо прошептал Коломан. – Но то уже и вовсе не про меня.
– А какие? – спросил Константин.
– Если рыцаря от смерти спас, или на копье поднял сразу трех сарацин, или освободил от неверных святой град Иерусалим, или…
– Стоп, – оборвал перечень князь. – А ты говоришь – не про тебя. Воевода Фильней – рыцарь?
– Конечно.
– А ты его от смерти спасаешь. Ведь если бы не твое согласие, то болтаться бы ему завтра на доброй пеньковой веревке, а так поживет еще.
– Но я же не в бою и не мечом, – возразил Коломан.
– А ты почитай внимательно, – предложил Константин. – Я больше чем уверен, что там не сказано, чем и как именно ты должен его спасти. Да разве это важно, если уж так разобраться? Главное, что спас, а остальное… – он пренебрежительно махнул рукой.
– А ведь и впрямь не сказано, – с некоторым удивлением протянул Коломан, и его мальчишечье лицо осветила светлая добрая улыбка.
«Господи, как же приятно сделать счастливым человека, – вздохнул Константин, но тут же цинично добавил сам себе, чтоб чересчур не расслабляться: – Особенно если это не несет больших дополнительных расходов и, напротив, сулит кое-какие доходы, пусть и не материальные.
С Васильком же получилось еще проще. О том, в кого именно влюблен пылкий юноша-князь [79] , Ростислава сообщила Константину как-то невзначай. Едва же он узнал об этом, как сразу все события истории совершенно заново встали перед его глазами. Вот, оказывается, почему Василько всю жизнь послушно ходил у стремени своего старшего брата и никогда ни в чем ему не перечил.
Вот почему сам Василько в той официальной истории женился весьма поздно. Константин не помнил точно, когда тот наконец-то согласился пойти под венец [80] , но точно знал, что князю было далеко за двадцать. Это был чуть ли не единственный случай в те времена, когда русские князья старались женить своих сыновей еще мальчишками, обзаводясь таким образом новыми союзами и приобретая различные выгоды, а уж обручали и вовсе детей.
79
Василько родился за два года до смерти своего отца Романа Мстиславича, то есть в 1203 г.
80
Женился Василько действительно очень поздно, если исходить из мерок того времени – в 1226 г., когда ему шел двадцать четвертый год. Причем женился он только по просьбе своего брата Даниила, который таким образом добился своей цели – породнился с Великим Владимиро-Суздальским князем Юрием Всеволодовичем, чью дочь Добраву Василько и повел под венец.
Оказывается, все потому, что Василько всю свою жизнь был страстно и безнадежно влюблен, а объект его страсти был близок, но недоступен – жена брата.
– Когда она только-только увидела его первый раз, то еще ничего не поняла. Молодая же совсем. А ныне, как она мне писала, он так настойчиво уговаривал ее не постригаться в монастырь, не губить свою красоту и юность, что и слепой по одному голосу догадался бы. Так что ты имей в виду.
– А он открылся ей в своих чувствах? – спросил тогда Константин.
– Робеет. Вдруг она откажет, – мечтательно улыбнулась Ростислава. – Совсем как у нас с тобой.
– Ну, у нас чуточку иные причины были, – поправил ее Константин. – Хотя – да. В целом ты права. А ей-то самой он нравится?
В ответ на это Ростислава только неопределенно пожала плечами.
– Девчонка ведь еще. Ей не замуж надо было идти, а в куклы играть. Поспешил мой отец, ох как поспешил, – вздохнула она. – Со всеми нами поторопился. Разве что маленькую Еленку просватать не успел, но уж та и вовсе дите.
Константин в ответ промолчал. Он мог бы, конечно, возразить, рассказать жене кое-что [81] , но зачем? Только ревность к сестре возбудил бы. А вот сердечной тайной владимиро-волынского князя он решил воспользоваться сполна, выжав из нее все, что только возможно. К тому же, насколько ему стало известно, ни один из князей не собирался присутствовать на церемонии венчания его на царство, не говоря уж о том, чтобы принять в ней участие в качестве подручника царя. О том, чтобы кто-то из них, к примеру, подал патриарху корону или державу со скипетром, можно было и не мечтать.
81
На торжественном пиру Мстислав Удатный сам предложил руку Елены князю Константину Рязанскому. Подробнее об этом см. в шестой книге.
Вот и получалось, что он венчается на царство как бы самовольно. Нет, будут, разумеется, на церемонии и князь Вячко, и сидевший в Чернигове племянник Ингварь Ингваревич, и второй племянник – Давид, который сидел в Новгороде-Северском, но все это не то.
Можно было бы пригласить братьев Константиновичей из Переяславля-Южного, но они тоже не авторитеты. Да и никуда это не годилось. Ведь самому старшему из них, кстати, тоже Василько, совсем недавно исполнилось тринадцать лет. И опять же они тоже считались подручниками, а было необходимо привлечь кого-то из независимых и достаточно значительных князей.
Владимиро-волынский князь тоже был молод, но все-таки юноша, а не подросток. К тому же выбирать не приходилось. Кроме него оставались только великовозрастные дети киевского князя Мстислава Романовича, правившие не только в Киеве, но и в Новгороде Великом, а к ним с этим было бесполезно соваться, да еще смоленский князь, который по возрасту был даже помладше Василько Константиновича.
Но вначале предстояло решить проблему самого Василька.
Именно поэтому Константин, намного опередив все свое войско, следующее к Галичу, с небольшим отрядом дружинников направился в недалекий Владимир-Волынский. От Луцка, который Константин удержал за собой, до столицы Василька не было и полусотни верст – день хорошей езды, не больше.