Алая кровь на белых крыльях
Шрифт:
Первым к причалу лихо припечатал свой транспорт командир десантного конвоя отставной коммодор Эдвард Митчелл. "Манхеттену" коммандера Уилски повезло меньше - он лежал на боку и удушливый дым из труб лайнера стлался над водой, стыдливо прикрывая воду, кишащую головами морпехов 3 бригады. Но все усилия курляндцев были тщетны - после того как "Франс" перенес огонь вглубь города, на берег стал выгружаться десант, а многие из тех кто оказался в воде, сумели сориентироваться в этом аду и стали грести к берегу. Судьба Ревеля была решена. Поднятые по тревоги подразделения курляндской армии и боевые отряды Союза Фронтовиков, расквартированные в предместьях города, застыли в бессильной ярости перед огневым валом кораблей Антанты, наблюдая как квартал за кварталом превращаются в руины и ад для мирных жителей, под огнем французского дредноута. Огонь подоспевших из Нымме двух бронепоездов вооруженных шестидюймовками, увы ничего не мог решить - враг продвигался вперед. Судьбу "убийцы города" дредноута "Франс" решили снаряды с пылающего "Кенига" - кто командовал пылающим кораблем и уцелевшей башней, и кто в дыму застлавшем бухту сумел разглядеть поврежденный французский линкор, убивающий город, уже не установить. Прежде чем снаряды "Техаса"
"Баден" и "Байрен" бились до конца, но им не помогла защита из бетонных блоков - по закону больших чисел, участь их была опеределена изначально. Двое против пятерых. Первым через тридцать минут боя замолчал "Байерн", Баден продержался на десять минут дольше. Однако и их противники успели нахвататься снарядов в ответ - первыми выбыли из боя французы, а затем "Нью-Йорк" и "Невада". Больше всего повезло "Техасу" - он успел получить только четыре снаряда, прежде чем с "самотопами" было покончено. Однако еще не было покончено с береговыми батареями, и старые крупповские одиннадцатидюймовки регулярно посылали снаряды в бухту. Именно эти орудия и сумели поставить крест на вторгшейся в Ревель эскадре. Однако выдюжить против американской пехоты и озверевших побывавших в воде жолнеров поредевшие гарнизоны фортов и батарей Ревеля не смогли. Кроме батарей у монастыря Святой Бригитты, прикрытых полками Ревельского гарнизона, остальные к концу дня были взяты штурмом. Общая численность высадившихся на берег десантников и моряков с потопленных кораблей составила около тридцати пяти тысяч человек. Им противостояло только около двенадцати тысяч уцелевших после ожесточенной схватки на окраинах пылающего города Командующий Ревельского гарнизона после того, как батареи у монастыря расстреляли весь боезапас, приказал взорвать орудия и отходить вдоль железной дороги на восток под прикрытием огня одного уцелевшего бронепоезда. Генерал Фош начал наступление на Псков, перехватив инициативу у противника в свои руки.
Почему генерал Фош не пошел напрямую вдоль побережья на Петроград остается загадкой. Возможно он решил усилить войска корпуса за счет "санационных" подразделений расположенных юго-западнее Пскова, возможно он опасался что мятежники будут ждать его именно у побережья, а его тылы будут перерезаны действиями Курляндских войск, которые могут также ударить в спину. Во всяком случае силы Экспедиционного карательного корпуса двинулись вдоль железной дороги не на Везенберг а на Юрьев - в южном направлении. Их движению никто не препятствовал, ибо у герцогства Курляндского не было в данный момент сил способных противостоять агрессорам. Все что могло сделать правительство Курляндии - так это эвакуировать местное население с маршрута движения корпуса Антанты. Данное решение оказалось верным, ибо оно значительно уменьшило потери среди мирного населения - вторгшиеся войска проводили "санацию" территорий по которым двигались. И те, кто отказывался от эвакуации уничтожались войскамиФоша.
Войска мятежников не успели к Пскову, и древний город был взят практически без потерь, конечно отдельные группы местных франтинеров оказали сопротивление и в городе около суток шли отдельные уличные бои, но их было слишком мало. Как и положено город был предан огню и мечу - не весь конечно, но отдельные кварталы на окраинах были полностью разрушены, что же касается местного населения, то французский генерал не хотел тратить время на выявление и проверку тех, кто лоялен к Антанте - все жителей уничтожили, без каких либо исключений. Так было проще, ибо исключалась возможность диверсий и террористических актов против войск. Для утилизации населения использовались православные храмы и церкви - туда сгонялись мирные жители, а затем здания подрывались саперами. После чего руины обливались керосином, бензином, или мазутом и поджигались, чтобы в огне и дыму пожара окончательно уничтожить тех кто возможно выжил под обломками строений.
Глава 48 "Каккало, Пуккало, Хрюккало и другие обитатели Финского залива.
Угля практически нет, нефти и мазута тоже нет, продовольствия тоже нет, сход на берег запрещен, зато есть финская холодность и флегматичность и спокойное предложение убраться через двадцать четыре часа, либо интернироваться, иначе батареи Выборга потопят зашедшие в гавань корабли экспедиционной эскадры. И два допотопных угольных миноносца представляющих финский флот. Смешно! Однако информация поступившая с берега, от представителей английских коммерческих фирм, подтверждала отсутствие топлива и провианта. Большая часть жителей города была в спешном порядке эвакуирована, буквально в момент захода кораблей и судов эскадры. Видно не спроста финны затянули вопрос с лоцманом. Адмирал Сеймур задумался. Как ни крути, а за отведенное время корабли в порядок не привести, а если наплевать на суверенитет каких-то там лопарей, то ремонт все равно затянется надолго, ввиду отсутствия ремонтников в порту. Ситуация с "Монархом" его беспокоила больше всего. Нужен хороший док, но до другой гавани "Монарху" уже не дойти. Специалистов водолазов в этой дыре тоже нет. Если оставить "Монарха" в гавани, то финны наверняка попытаются реализовать свои обещания и интернировать линкор. Между тем, за провал операции, если Петроград не будет взят он, Сеймур, пойдет под трибунал. Поэтому Петроград взять необходимо, во что бы то ни стало. У русских нет больше сил, и если бы не позорная нерешительность французов, которые не захотели поддержать американскую атаку в критический момент, то он бы уже наверняка бы телеграфировал в Лондон, о выполнении миссии. А сейчас французы и американцы откатились к Ревелю, взвалив на него и его корабли вопрос ближней блокады. А чем блокировать? Кроме легких сил у него практически нет боеспособных кораблей. Да и этих польских придурков-шляхтичей нужно кормить. Впрочем, что тут размышлять! Вот карта. На ней Финский залив. На ней Выборг и Петроград. Из Выборга в Петроград ведет железная дорога. Пускай это дворянство по ней и марширует. Сорок тысяч человек десанта найдут себе и провиант, и топливо и ремонтников для его эскадры. Конечно же выгрузка займет много времени, но не проливать же английскую кровь за интересы какой-то там Польши.
Что же касается нейтралитета, то Финляндия бывший осколок Российской империи, а значит тоже Россия. Загремели выбираемые якоря на транспортах, мониторах и эсминцах сопровождения. Финны упустили свой шанс. Они могли воспрепятствовать проходу на Транзундский рейд, но теперь уже поздно, корабли на рейде, и половина их батарей будет бездействовать, а с оставшимися, разберутся корабли его эскадры. На финском миноносце взвился флажный сигнал: "Ваш курс ведет к опасности", после чего, отчаянно дымя, оба миноносца устремились в сторону Выборга. Пусть их. Пушки его эскадры расколошматят и эти скорлупки.
Однако командующий гарнизона Выборга так не думал. Рейд Транзунда от города отделялся установленным минным заграждением, и миноносцы с их малой осадкой проскочили над ним легко, чего не скажешь о идущих в ту же сторону британцах. Да и сама диспозиция незваных гостей была очень неудачной. Стремясь обезопасить себя от действий подводных лодок, британский адмирал загнал все корабли и суда своей эскадры на достаточно тесный для такого количества вымпелов рейд. С учетом же того, что половина батарей укомплектована русскими офицерами и унтерами, бежавшими от большевиков и польской оккупации, никаких шансов у британцев не было. Командовал сборищем этих фанатов пострелять полковник Луценко, любимой присказкой которого было: "Каккало, Пуккало, Хрюккало." С финским у него были абсолютные не лады, зато была какая-то ненормальная страсть возводить всяческие укрепления. Командиры двух саперных батальонов с содроганием упоминали его фамилию, точнее сказать старались не вспоминать всуе полковника Лууценкко, ибо тот мог появиться как черт из табакерки с каким-нибудь новым проектом, из-за которого придется снова бурить шурфы в граните, снова что-то взрывать, снова перетаскивать куда-то здоровенные орудия.
На миноносце "Виипури", прошедшем через минное поле, взвился флажный сигнал: "Немедленно остановиться!". Однако Британцы не среагировали. Не среагировали они и на сигналы о том, что они нарушают нейтралитет Финляндии, и что впереди по курсу минное поле. А зря. Вырвавшийся вперед транспорт " Ковентри" наткнулся на мину, и теперь беспомощно погружался - команду охватила паника, и она спешно наперегонки с десантниками пыталась оставить судно, ведя кровавую борьбу на палубе за спасательные шлюпки. Рявкнули шестидюймовки одного из британских крейсеров, и возле финского миноносца взметнулись водяные столбы. Рубикон перейден. В ответ ударили орудия Выборга и Транзундской позиции. Сразу же стало ясно, что позиция эскадры выбрана неудачно. Только вот прозрение обошлось через чур дорого - под удар попали и транспорты с десантом. Сегментные и шрапнельные снаряды разорвавшиеся на рейде проложили кровавую просеку на палубах пароходов. Другой неприятностью было изменение позиции батарей или появление новых, во всяком случае схема расположения береговых батарей Выборга не соответствовала той схеме, которая была в 1917 году, когда Англия и Россия были союзниками. Нужно было что-то решать и решать срочно, ибо попавшие под удар десантники обезумели и, не желая погибать, в панике прыгали за борт. Ответный же огонь британцев эффекта не давал. Напрасно рявкали пушки дредноутов, мониторов и крейсеров - финны били со всех сторон и казались неуязвимыми. Казалось, что огонь ведется из под воды, каким-то новым, доселе неизвестным оружием.
Оружие было известное, просто расположил его сумасшедший полковник Лууценкко в скальных укрытиях у самого уреза воды, заставив саперов извести для подготовки позиций всю взрывчатку со складов. Поэтому и получалось, что поразить орудия можно только прямым попаданием в амбразуры. А если сравнить размеры амбразуры с размером корабля, по которому ведется огонь? Вот и получалось, что легче верблюду прикинуться ветошью, расплестись по ниточке и пройти сквозь игольное ушко, чем британскому снаряду залететь в небольшую дыру в скале, выдолбленную местными аборигенами. Время неумолимо двигалось вперед, и пришедший на запах крови древний языческий бог, хохоча, собирал кровавую жатву, заражая своим безумием окружающих. И эти безумные метались возле орудий полуоглохшие и почти ослепшие, посылая снаряд за снарядом в центр бухты. Плевать, что ствол орудия не выдержит темпа стрельбы и разорвется! Плевать, что весь расчет убьет! Успеть! Успеть выпустить еще один снаряд! За Севастополь! За Цусиму! За предательство! За оккупацию! Кое-кто из капитанов транспортов стал понимать, что спасение за пределами бухты, но в открытое море еще нужно было прорваться. Словно в подтверждение этому рванул транспорт с боеприпасами, убивая не только ударной воздушно1 волной и разлетающимися обломками, но и гидродинамической ударом бесчисленное множество людей кишащих на поверхности. Выжить! Эти слова промелькнули у Сеймура, после того, как еще один одиннадцати дюймовый снаряд, сотряс корпус флагманского корабля. Британский адмирал отдал команду: "Спустить флаги!". И на "Ройал Соверине" пополз вниз Флаг Святого Георгия. Но не все британцы смалодушничали - несколько крейсеров и эсминцев сумели выскочить из пролива, и тут же "Данаю" и шедший за ней пылающий "Донтлесс", вдруг подбросило вверх чудовищными взрывами, и кто-то заорал: "Справа тридцать след торпеды!" Ему вторил кто-то еще - "слева сорок след торпеды!". Выходящие корабли стали маневрировать уклоняясь от торпед, тонущих собратьев, чем не замедлили воспользоваться "финские" парни с береговых батарей.
Конечно, это подло, атаковать вражеские корабли в нейтральных водах, но ни Дениц, ни Канарис так не считали. После того, как началась заваруха и береговые батареи отправили на дно корабли противолодочного дозора, их лодки сменили позицию и подобрались поближе к берегу, оказавшись в нейтральных водах. Им не было дела до нейтралитета Финляндии, и до того, почему завязался бой. У них была задача, которую нужно было выполнить, а война и так шла без правил, да и они сами были вне закона, и по документам их не было. Впрочем особенно сильно увеличить боевой счет у них не получилось, ибо на Транзундском рейде все "Каккало, Пуккало, и Хрюккало." Что-то надломилось в гордых британцах. Возможно недавнее предательство (а как еще назвать малодушие и трусость в боевой обстановке) французов, возможно гонор американцев забравших себе лавры победителей в Мировой войне. Но по всей бухте стало появляться все больше белых полотнищ на флагштоках и мачтах, и огонь батарей нехотя стал стихать.