Алая Вуаль
Шрифт:
Я резко отдергиваю руку.
Некромантия.
Вздрогнув, я вытираю ладонь о лиф и спешу вниз по полке, выхватывая наугад еще одну книгу Le Voile Ecarlate31. С нетерпеливым вздохом я засовываю ее обратно под бюст разгневанного, давно забытого бога. В этой комнате тысячи книг, а мне нужна всего одна — одна книга с подробными инструкциями о том, как убить вампира. Это не должно быть слишком большой просьбой.
Все
Мой желудок снова урчит, но очередной раскат грома поглощает звук, дребезжание чайного сервиза над головой. Я беру с полки еще одну книгу. Возможно, это и есть истинный план Михаля — медленно, мучительно убивать меня в течение следующих двух недель. При мысли об Ариэль, ее разорванном горле, ее задыхающихся стонах я не возражаю против этой идеи. Голодная смерть бесконечно предпочтительнее этого.
Однако два часа спустя я уже готова сама вырвать горло Михаля.
Я запихиваю Иллюстрированный Словарь Грибов И Других Грибных Организмов обратно на полку, уже почти обезумев от голода. Глаза щиплет и слезятся, а свечи расплавились до огрызков. Они бросают слабый, мерцающий свет на мизерный текст следующей книги, в которой изображен четырехэтапный жизненный цикл… плесени.
Я выпустила придушенное проклятие.
— Мадемуазель? — Голос Димитрия доносится с лестницы, и я вздрагиваю, поднимая канделябр. В руках у него позолоченный поднос с едой. Я вскакиваю на ноги. Задрав голову с плутовской улыбкой, он спрашивает: — Вы…..с кем-то разговариваешь?
— С собой, я думаю. — Одесса обходит его и проводит пальцем по густой пыли на перилах. Она морщит нос. — Это отвратительно.
— Да, это так. — Я встречаю ее брата на полпути к лестнице. — Так выглядело вчера, когда вы бросили меня здесь гнить.
Даже для моих ушей я звучу капризно, а мой желудок и вовсе грозится съесть сам себя. Когда я выхватываю поднос у Димитрия и бросаю ему канделябр, он прикрывает рот рукой, чтобы скрыть ухмылку, и бросает взгляд на сестру.
— Одесса, это было ужасно нечестиво.
Очевидно, он пытается устранить недоразумения, возникшие ранее, но после того, как я увидела, как его кузен пирует на горле Ариэль, у меня не осталось сомнений в том, кто же произвел эти пропитанные кровью тряпки в коридоре.
Словно прочитав мои мысли, он наклонил голову с чересчур яркой улыбкой.
— Поверьте, мадемуазель, я бы никогда не сделал этого. Посмотрите, я приготовил вам вкусный человеческий завтрак—.
Мы все, как один, смотрим на этот завтрак: мед с капустой, пять вареных яиц и чашка масла.
— Так вкусно, — бесстрастно повторяет Одесса, закатывая глаза и вытирая пыльный палец о его пальто. Хотя Дмитрий хмурится, я оставляю их препираться на лестнице, запихиваю в рот яйцо и устраиваюсь в мягком кресле.
Вдохнув первую порцию целиком, я заставляю себя прожевать вторую, проглотить, прежде
— Вы должны были вернуться в сумерках.
— Я сказала, что кто-то вернется в сумерках, дорогая, а не то, что это буду я. — Шлейф ее платья проносится над туфлями Димитрия, когда она спускается в комнату. Сегодня на ней малиновый шелк. Приталенный лиф и полная юбка слегка поблескивают в свете свечи, как и черная краска на губах, драгоценные камни из оникса на горле. Я впервые вижу ее с братом, да еще и вместе, бок о бок — от этих двоих у меня буквально перехватывает дыхание.
Оторвав взгляд, я мысленно отмечаю, что Вампиры прекрасны рядом с Вампирами, которые едят людей, а ты — человек, Селия.
— Сумерки наступили четыре часа назад, — говорю я вместо этого.
— Да, но мой дорогой брат настаивает, чтобы мы провели ночь все вместе, так что, чтобы не испортить вполне приятную поездку к мсье Марку, давайте оставим прошлое в прошлом?
Я хмуро смотрю между ними, помедлив на третьем яйце.
— Мсье Марк?
Дмитрий, следуя за сестрой, говорит:
— Да, он… — Но Одесса говорит вместо него.
— Конечно, он портной. Портной. — Она наклоняется, чтобы рассмотреть стопку книг рядом со мной, наклоняет голову в праздном любопытстве, а затем переводит взгляд на мои ногти. — А у вас есть тайная страсть к садоводству? Я сама увлекалась флорой… как это было? — Не дожидаясь моего ответа, она поворачивается к брату. — Двадцать семь лет?
— Да, — резко отвечает он. — Ты бросила это занятие после того, как я заказал для тебя теплицу.
Она поднимает изящное плечо, уже приподнявшись на цыпочки, чтобы осмотреть чайный сервиз.
— Почему я должна посетить портного? — спрашиваю я с подозрением.
Димитрий снова дьявольски ухмыляется.
— Мы хотели…
Однако Одесса снова прерывает меня, с отвращением проводя рукой по моему телу.
— Конечно, мы не должны отвечать на такой нелепый вопрос. Посмотрите, в каком состоянии ваше платье. От него прямо-таки разит, и это напоминает мне, — она щелкнула запястьем по Димитрию, глаза которого сузились, — что вам следует позвать слугу, чтобы он принял ванну. Мы не можем представить ее Мсье Марку, пока от нее пахнет как от грязной швабры.
Я пытаюсь и не могу не охнуть.
Он обходит ее руку с тонко завуалированным терпением.
— Увы, этот запах — ваши духи, дорогая сестра. Могу я говорить? — Когда она бросает на него яростный взгляд, он усмехается и продолжает. — Ходят слухи, что сегодня ваш девятнадцатый день рождения, мадемуазель, и мы с сестрой хотели бы подарить вам новый гардероб — разумеется, из золота Михаля. — Он берет с подноса кусок капусты и подносит его к свету свечи, чтобы рассмотреть прожилки. — Он определенно должен вам что-то за состояние этой комнаты. На что похожа капуста? — резко спрашивает он.