Алая заря

Штольц Саша

Манипулирование оценками Соня считала последним делом. Последним после всех попыток наладить отношения и достучаться. Сейчас, видимо, этот момент, когда стоило прибегнуть к крайним мерам, настал.

Несколько девчонок цокнули языками и вернулись обратно за парты. Миша Воронин шумно потоптался у двери, а затем тоже недовольно пошел к своему месту. Еще трое парней, включая Колю Тихорецкого, последовали его примеру.

— Кореш, тебе пофиг на гуся? — спросил сомневающийся Гребенщиков.

—

Пофиг, — ответил Корешков. — Пошлите.

Наверное, любому раздолбаю, у которого отец был секретарем обкома было бы пофиг. Но некоторые его приятели замешкались. Застревать в школе из-за английского не хотелось даже самым отпетым хулиганам, иначе на уроки Сони добрая половина класса вообще бы никогда не приходила.

Корешков и еще четверо ребят все-таки ушли, остальные сели писать самостоятельную. Точнее что-то черкать и рисовать на вырванных из тетрадок листках. В конце урока Соня ожидала получить порцию художеств.

Спустя десять минут, наслушавшись совсем не тихих разговоров о том, что ее покусала Метелка и что в столовой сегодня будут сосиски в тесте, она решила попробовать выполнить свою роль учителя и, поднявшись, чуть подробнее разъяснила правила, написанные на доске. Задания по ним были безобразно простыми: всего-то и нужно было следовать схемам и подставлять в них необходимые слова. Об учебнике Соня уже забыла. В этом классе он был особенно бесполезен.

Наверное, ее мало кто слушал, но она все равно не умолкала, создавая видимость работы для самой себя.

Она старалась!

Во время прочтения первого предложения из задания, Соня внезапно содрогнулась всем телом и согнулась пополам, плотно прижимая к животу предплечье. Она закусила губу, чтобы не издать ни звука, но тихий болезненный стон все равно вырвался и донесся до чужих ушей.

— Софья Николаевна? — первой подала голос Кристина.

На лбу и над верхней губой выступила испарина, и Соня тяжело задышала.

Пожалуйста… Только не сейчас!

— Вам нехорошо?

— Эй, сгоняйте за медсеструхой!

— А где она?

— Блин, она вечно шарится где-то…

— У секретарши?

— Софья Николаевна?!

— Блин, да беги уже, а то подохнет тут — потом скажут, что мы довели!

— Очень смешно, дебил!

Сердце колотилось где-то у виска, и от громких голосов будто надвое раскалывалась голова. С усилием выпрямившись, Соня подняла голову и посмотрела на всполошившийся класс.

— Сели на место и заткнулись! Сейчас же! — сама от себя не ожидая, рявкнула она.

Ребята застыли.

Соня готова была поклясться, что услышала, как участился пульс и у них.

Она испуганно закрыла лицо ладонью.

Что? Что там на нем? Оно страшное? Она превратилась

в монстра на глазах учеников?

Пустота в животе снова разверзлась. Рука мелко задрожала, и Соня быстро опустила ее и сжала в кулак.

Она хотела есть. Она очень сильно хотела есть.

Сглотнув быстро наполнившую рот слюну, она оглядела притихших учеников и позволила себе совершенно вольную мысль: всегда бы так.

— Я вернусь через несколько минут, — сказала она и медленно с прямой спиной пошла на выход, игнорируя треск в голове и ноющую боль в пустом желудке. — Пишите самостоятельную.

До столовой она добралась так быстро, что непременно бы этому поразилась, если бы задумалась.

Выглянувшая на нетерпеливый стук Маша удивленно вздернула брови.

— Софья Николаевна? Что такое?

— Пообещала в классе, что те двое ребят, кто напишет мне самостоятельную на отлично, получат по сосиске в тесте, — соврала она. — Окажешь услугу? Я занесу деньги на перемене.

Маша фыркнула, но согласилась.

— Только не увлекайся, — посоветовала она, протягивая ей завернутые в салфетку две ароматные сосиски. — Баловать этих оболтусов не стоит, а то без награды вообще перестанут что-либо делать.

Соня кивнула, с излишней нетерпеливостью сжимая пальцы на салфетке с едой.

— Конечно.

Утолить свой голод она отправилась на лестницу. Во время уроков вероятность встретить там кого-то была очень низкой. Заодно, осознав только что произошедшее, Соня немного всплакнула от гнева и бессилия.

Сосиски в тесте были бесподобными. Они тяжелым и долгожданным грузом опустились вниз по пищеводу к желудку.

Но что если пустоте внутри требовалась не такая еда? Хотя какие уж тут размышления о всяких “что если”… Ясно же все было, как день за окном.

Соня вернулась в класс позже обещанного, молча собрала листки и сухо попрощалась с учениками. Те ничего не спросили, вслух это не обсуждали — наговорились, должно быть, пока она отсутствовала — и вообще косились на нее с неопределенными выражениями лиц, когда покидали кабинет.

— Это мы на вас так дурно повлияли? — спросил задержавшийся Миша Воронин. — Вам гнев не идет совсем.

Соня устало моргнула и посмотрела на него.

— Это я зубы отрастила, Воронин. Спасибо за совет.

Он почему-то решил, что она шутит, поэтому, удовлетворившись ее ответом, расслабленно и с улыбкой бросил:

— Не кусайтесь только, Софья Николаевна.

— Как скажешь.

Пока класс еще был пустым, она рассчитывала на то, что сможет немного успокоиться и упорядочить хаос в голове, но это было ни к чему. Там царила полная тишина — неожиданная и пугающая.