Алая заря
Шрифт:
Соня тут же его подхватила и попятилась назад.
— И куда? — спросил Тимур Андреевич. — Не дури и проходи. Поговорить надо.
— Я не хочу с вами ни о чем говорить. После того, что вы сделали… Я… вообще пойду в милицию.
— Приходила бы уж сразу с ней, а не одна. Ты отважная или просто глупая?
Соня вцепилась в дверную ручку так сильно, что побелели пальцы.
Не отважная точно. Ведь она никого и не предупредила даже. Где ее потом искать будут?..
— И милиция, кстати, тут точно не поможет. Угадай, куда тебя пошлют оттуда, —
— У меня друг — милиционер!
— И что теперь? Голову-то включи. Даже в больницу было бы разумнее пойти, а не в милицию. Только тебе ни в одно из этих мест нельзя, если не хочешь проблем.
Соня нерешительно поцарапала короткими ногтями гладкую кожу портфеля, быстро оглядывая знакомую и при свете дня еще более грязную гостиную.
— Ну, соображай быстрее, Софья, — нетерпеливо затопал ногой Тимур Андреевич. — Теперь не тебе бояться надо, а мне. Садись — чаем угощу. И сушками. От голода умираешь, наверное, но уж извини, больше нечего предложить.
Соня прикусила губу. На несколько долгих секунд она почувствовала сильное желание бросить все здесь и вернуться домой в Горький. Только не к маме, а к деду. Прибежать к нему, как в детстве, пожаловаться и поплакать. Дед бы сразу все ее проблемы решил и подсказал, что делать.
Но, наверное, дед не знал ничего о вампирах. А этот старик знал.
Все-таки глупая.
Соня отпустила ручку двери и прошла в гостиную.
А что ей еще делать?
Глава девятая, в которой нет покоя нечисти
Соня съела все сушки, который положил перед ней Тимур Андреевич, а к чаю притронулась, только когда в пакете остались одни крошки и он был уже холодным.
— Сейчас что-нибудь сытнее старайся есть, — сказал он. — Много сил нужно на то, чтобы превращение не было слишком неприятным. Я свое едва помню, потому что три дня без сознания провалялся.
Соня не чувствовала в себе достаточно смелости, чтобы задавать уточняющие вопросы, но по крайней мере, теперь не так сильно боялась Тимура Андреевича после того, как он сказал, что больше не сможет превратиться в то красноглазое и острозубое чудовище, которое она вчера видела.
Зато очень сильно она теперь боялась себя. Потому что он весело сообщил, что теперь таким чудовищем может стать она сама.
— Я не буду, — сказала Соня, с усилием проглатывая пережеванную сушку.
— Тогда не превращайся, — легко ответил Тимур Андреевич. — Делай что хочешь. Живи как хочешь. Но знай, что раз в месяц тебе нужна человеческая кровь. И лучше бы тебе озаботиться заранее о том, где ее раздобыть. Думается мне, ты не захочешь убивать невинных людей. Голод этот страшный. И не заметишь, как человека до капли выпьешь!
Соня прижала ладонь ко рту и сморгнула выступившие в уголках глаз слезы.
Да как же так…
— Ну и плакса! — цокнул языком Тимур Андреевич. — Не реви. Привыкнешь и сможешь жить нормально. Зато долго.
— Я не хочу, — прошептала Соня.
—
Соня готова была отказаться от мечты побывать в Англии, лишь бы время обернулось вспять и она не никогда не сказала те слова, которые перечеркнули всю ее оставшуюся жизнь. А еще лучше никогда бы не повела Степу гулять и вместо этого они отправились бы домой есть пирог!
— Не такой ценой!
— У бессмертия не может быть другой цены, — отрезал Тимур Андреевич.
— Заберите его обратно!
— Нет.
Соня уткнулась лбом в скрещенные руки.
— Бог дает короткую жизнь, — продолжил Тимур Андреевич, — но если осмеливаешься хотеть большего — будь готова примкнуть к злу, потому что всегда поступать по совести уже не получится.
— Я не верю в Бога.
— Дело твое. Значит, вини во всем случай. А повезло или не повезло — это сейчас тебе знать не дано. Поживи сначала и уму наберись. Пожалеть всегда успеешь. Я пожалел только через сто с лишним лет.
Соня приподняла голову, вглядываясь в лицо Тимура Андреевича, исчерченное морщинами, и волосы, черные и густые, но на висках седые.
— Сколько вам?
— Двести сорок восемь.
— Откуда вы знаете, что были бессмертны? Вы ведь все-таки постарели.
— Знал вампиров и постарше. А молодым всегда выглядеть можно, но нельзя и неудобно. Надо позволять себе стареть — меньше вопросов будет у людей.
Соне стало гадко и душно. Тошнота вернулась, а от сушек начал болеть живот. Она уперлась в него предплечьями и отвернулась к окну, сквозь которое едва ли можно было что-то разглядеть — настолько оно было заляпанным.
— Ты меняешься, — сказал Тимур Андреевич, заметив ее состояние. — Это скоро прекратится, но вместе с тем придут и слабости. Запоминай. Крест, солнце и голод. Крест и все, что он освятил, будут причинять ужасающую боль, потому что Богу вампиры неугодны. Не умрешь, но приятного мало. А солнце будет более жестоким. Сожжет заживо и, если не спрячешься или не защитишься, умирать будешь мучительной смертью. Носи красный цвет или звезду на теле, а лучше и то, и другое — солнцу такую магию не преодолеть. Голод убьет быстрее, но это надо очень постараться. Инстинкт погонит искать кровь, и никакая сила воли не поможет и не остановит. Голоду невозможно сопротивляться и лучше не дожидаться момента, когда он лишит тебя рассудка! Какая луна вчера была, в такую выпивай кровь. И все будет хорошо.
— Что… — пролепетала Соня, задыхаясь от возмущения. — Все, что вы рассказываете… отвратительно! Что тут хорошего?!
Тимур Андреевич не ответил, поднялся со стула и куда-то ушел. Вернулся он со стеклянной бутылкой без этикетки. Внутри колыхалась прозрачная и мутная жидкость, и Соня нахмурилась, предположив, что это самогон. Хотя все лучше, чем кровь.
— Человек ко всему привыкает.
— Но я не хочу привыкать!
Тимур Андреевич отпил немного из бутылки и нисколько не изменился в лице, словно в ней была вода.