Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

Коллектив авторов

сателям-реалистам *, народнический стиль моего «Пепла»,

его «Снежной маски», моего «Кубка метелей» (лейтмо­

тив — распыление прежнего, именно розово-золотого воз­

духа) вели нас путем расхождения и подготовляли нас

к новой встрече в теме — Россия. (Тема стихов его

третьего тома и тема моих романов «Серебряный голубь»

и «Петербург».) Россию мы с ним любили особой лю­

бовью. Одинаково начинаем мы с ним период времен­

ного угасания зорь (ощущение

«Пепла» и «болотного ту­

мана», «Нечаянной Радости»), как одинаково начался у

нас период их возжигания.

Помню, что мне, и стихийно и биографически пере­

жившему с болью период подмены зорь медиумизмом,

на письма мои и стихи к А. А., начинающиеся с крика

боли («Багряницу несут и четыре колючих венца...

не оставь меня, друг, не забудь»), А. А. ответил: «И ты

задул яркий факел, изнывая в душной тьме». Это —

«и ты задул» характерно. А. А. констатирует факт:

факелы задувались. И оттого-то впоследствии я с такой

необузданной злобою (не делающей чести мне) встретил

«Факелы» — сборник мистических анархистов: самое за­

главие мне казалось пародией на задутые факелы уже

отошедшей, неповторимой, но и не прочитанной до сего

дня эпохи. Характерны строки из письма А. А., получен­

ного мною именно в то время, 7 апреля 1904 года: «Мы

поняли слишком многое и потому перестали понимать.

Я не добросил молота, но небесный свод сам расколол­

ся **. Я вижу, как с одного конца ныряет и расползается

муравейник, полный расплющенных сжатым воздухом

в каютах, сваренных заживо в нижних этажах, закручен­

ных не остановленной машиной 78, а с другой стороны

нашей воли, свободы, просторов. И так везде расколо-

тость, фальшивая для самого себя двуличность, за кото­

рую я бы отмстил, если бы был титаном, а теперь только

заглажу ее. Как видишь, я пишу несвязно, я окончатель­

но потерял последнюю внутреннюю возможность точно­

сти в окончательном. Не знаю ничего, но просто ясно

вижу розовую пену и голубой гребень волны, которая

меня несет, поэтому пронесет, а что дальше, опять

* См. статьи в «Золотом руне» 1907—1908 годов. ( Примеч.

А. Белого. )

** Намек на строчки из моих стихов 77. ( Примеч. А. Белого. )

267

не знаю... Мне кажется, я могу сказать тебе окончатель­

но о тебе самом — ты не умрешь. Представь себе, я,

должно быть, знаю это всегда. Иногда я вдруг сознаю

в

твоем существовании большую поддержку. Письмами,

подобно твоему последнему, ты схватываешь меня за

локоть и кричишь: не попади под извозчика, а из­

возчик — В. В. Розанов — едет, едет день и ночь с тря­

сущейся рыженькой бороденкой, с ямой на лбу (как

у Розанова). Выйдя вчера ночью от Мережковских, я по­

думал: мы с Борисом Н и к о л а е в и ч е м , — но все-таки я не

знаю, что же с тобой теперь, и едва ли пойму». Этот не­

уверенный тон письма точно отображает неуверенность

наших тогдашних переживаний.

Помнится мне, что последним моим стихотворением

этого периода было стихотворение «Безумец» («Я не

болен, нет, нет»), а через короткое время я написал

«Тройку», «Аргонавтов», «Я бросил грохочущий город

на склоне палящего дня» 7 9 , — т. е. реалистические стихо­

творения, где встает серенькая природа средней России.

А. А. писал, что «фиолетовый запад гнетет, как пожатье

десницы свинцовой» 80, и ряд стихотворений, открываю­

щихся его знаменитой «Осенью» — «Битый камень лег

по косогорам, скудной глины желтые пласты...» 81 (сти­

хотворение, написанное в период «Нечаянной Радости»

и сперва там напечатанное). В стихотворении есть строч­

ка: «нищий, распевающий псалмы». Вот подлинный лейт­

мотив, соединивший нас в ощущении, что-то недопонято,

что-то не введено в жизнь, что-то обмануло: «Арго»,

взмахнув золотыми крылами, опустился с «безумцем»

в сумасшедший дом («я не болен, нет, нет»), откуда

безумец бежал («я бросил грохочущий город»), забродил

по России с ворами и босяками, совершенно нищий (тема

« П е п л а » ) , — но эта тема весной 1904 года еще лежит

в подсознании.

Помнится, в апреле 1904 года я проводил время

с Э. К. Метнером в Нижнем-Новгороде; там встречались

с А. П. Мельниковым * и много беседовали на темы

о сектантских и религиозно-философских интересах рус­

ского общества. Э. К. восхищался стихами Блока, но не

раз мне говорил, что некоторые стихотворения эпохи

«Прекрасной Дамы» носят в себе стихию хлыстовства,

* Сын Мельникова-Печерского, знатока русского северного

сектантства. ( Примеч. А. Белого. )

268

что я опровергал. Метнер мне выдвигал психологическую

опасность в поэзии тем теургизма и соловьевства, оста­

вляющих в душе яд врубелевской зелено-лиловой сирени

(или «Ночной фиалки»), что и А. А. и мне по-разному

грозит привкус врубелевской темы, т. е. грозит демон ис­