Александр Градский. The ГОЛОС, или «Насравший в вечность»
Шрифт:
Все замыкается на качестве. Качественно сыграна поп-музыка – отлично, качественно сыгран рок – пускай, была бы своя аудитория. Долгое время, лет 30–40, будет формироваться вкус, и потом все вернется на круги своя, опять вернется классика, опять будут высокие образцы музыки.
– В эпоху застоя музыка Градского для духовной элиты была своего рода обезболивающим средством, наркотиком. Безусловно, это творчество рассчитано на людей, обладающих достаточно высокой культурой, знакомых с поэзией Поля Элюара, Саши Черного, Бориса Пастернака, Роберта Бернса, Николая Рубцова… Кто он, зритель 90-х годов? Как складываются взаимоотношения с аудиторией сегодня?
– Мой зритель – это те же люди, я и сейчас продолжаю делать то же самое, что и раньше. Есть и молодежь среди моих зрителей, но у совсем юных сейчас другие кумиры, на которых они более ориентированы. Молодежь 60-, 70-, 80– и 90-х годов – это совершенно разные люди
О душе-то вспомнят когда-нибудь наши «новые»? Я даже не называю их новыми русскими, они нувориши, новые богатеи, они хорошо забытые старые русские времен Достоевского, рулетки, поездок за границу.
– Но там была культура, было образование!
– Что значит «была культура»? Какой слой у нас вырезан? Ведь культура не существует без преемственности, она обязательно должна передаваться из поколения в поколение. В старину тоже были свои выродки и придурки. А теперь, когда просто уничтожен огромный пласт, надо же все заново восстанавливать – это же целое дело, сразу не получится!
– Что значит «муки творчества»?
– Совершенно никаких мук! Просто радость испытываю, когда вдруг приходит идея: «Вот так надо сделать!». В этом отношении я абсолютно утилитарен. Что такое компонист, он же композитор? Это человек, который соединяет все, что он знает, в какую-то новую форму. И у меня это происходит абсолютно спокойно, в любой момент. Мне для этого не надо специально настраиваться, идеи приходят ко мне, где бы я ни был: в троллейбусе, в туалете, в ванной, в разговоре с друзьями, да где угодно. Если я начинаю создавать для себя какую-то атмосферу, то у меня не получается сочинять; через какое-то время возникает желание отвлечься, телевизор посмотреть или вообще поехать куда-нибудь. Есть люди, которые специально отправляются в Дома творчества, чтобы запереться там и в одиночестве работать. Для меня это совершенно невероятная вещь. Я не могу себе представить, что я поеду куда-нибудь специально, приеду, закрою дверь, налью себе чаю и скажу себе: «Ну давай сочиняй!» Я понял, что у меня так не выходит. У каждого творческий процесс протекает по-своему, но для меня это невозможно.
– То есть в творчестве Градский не Сальери, а Моцарт, который не достоин сам себя?
– Это мнение Сальери, то бишь Пушкина. Нет, я не Моцарт, я другой (смеется). Скорее Сальери со связками. От Сальери у меня – форма, я приверженец формы во всех смыслах, потому что как бы ни было красиво и вкусно содержание, если оно не будет находиться в красивой законченной форме, то содержание просто будет валяться на полу в грязном виде. Музыка Сальери, кстати, в профессиональном отношении ненамного хуже, чем у Моцарта, скажем откровенно, хотя гения Моцарта он не достиг…
Просто мы всегда мыслим мифологично. Русские всегда мифологичны. К сожалению и к несчастью, это нам постоянно вредит в жизни. Сказали «там»: «Моцарт!» – и глаза к небу возвели. Кто у нас лучший певец или певица всех времен и народов? Вот! И все! Создали миф. Человек уже лет 15 как не поет, у него пердячий пар из горла выходит, а он все равно лучший!
Это знакомая система. Я говорю вам слово, а вы мне отвечаете символом. Я говорю: «Полонез». – «Огинского». – И наоборот. Я вам говорю: «Огинский», а вы: «Полонез». То есть у нас в сознании система знаков и соответствий. Кто первая певица? – Пугачева. Все! Даже не Камбурова, которая всегда для меня была интереснее. Лучший композитор? Говорят: Тухманов! У него были прекрасные песни, но он уже сто лет как здесь не живет и не пишет. Почему он лучший композитор, а не Оскар Фельцман? Я про новых даже не говорю. Передача такая есть, где надо угадать самый популярный ответ «толпы». То, что говорит толпа, это ее право, она как раз это и может сказать. Это ее право считать хорошим то, что ей хочется, и считать лучшим того, кто ей нравится.
Мы не будем говорить о том, что толпе постоянно по телевизору это внушают, но при этом надо учитывать мнение профессионалов, которое тоже должно быть отражено и известно. Иметь равные условия, тогда не будет этих перекосов, появится хоть какое-то равновесие.
– А ваши дети собираются продолжать традиции семьи в музыкальном плане?
– Сыну скоро будет шестнадцать, он с пяти лет учился играть на скрипке и начинал свои занятия музыкой очень увлеченно. Сейчас у него в голове компьютер, он любит слушать хард-рок, металл, слушает и другую музыку, но к классике у него пока меньше любви, потребности нет. Под угрозой лишения отцовского расположения я заставил его окончить музыкальную школу и получить диплом, а дальше пусть делает то, что хочет. Дочка поучилась несколько лет игре на фортепиано, что-то ей не понравилось, теперь она занимается танцами.
– Колыбельные песенки исполнялись?
– Да, конечно, я им распевал две колыбельные песни, во всяком случае, были времена, когда только я их мог уложить спать, у жены они выходили из повиновения.
– В семьях с великими родителями бывают серьезные конфликты с детьми, потому что над ними постоянно довлеет бремя славы родителей и окружающие ожидают от них постоянно чего-то необыкновенного, и детям бывает трудно жить под этим постоянным прессом.
– У меня, конечно, тоже возникают время от времени конфликты с детьми, как в любой семье… с сыном, пожалуй, чаще, с дочерью почти нет.
– А существует ли такое родительское чувство, когда хочется, чтобы дети превзошли своих родителей?
– Раньше у меня было такое желание, потом я понял, что им это не удастся (смеется). Если они займутся в жизни чем-нибудь другим, чего я не умею, тогда, конечно, они меня превзойдут. Меня это мало беспокоит. Что такое превзойти? Большинство считает, что то, что я делаю, это не то, чем нужно заниматься, никто не стремится к тому, чтобы сделать лучше, чем я, все делают по-другому, и это считается правильным. Но я-то считаю, что надо делать именно так!
Нюанс. С кем вы, мастера культуры?
Сакраментальный вопрос Максима Горького «С кем вы, мастера культуры?» ныне, похоже, звучит риторически. С властью. С Кремлем. С едросами. Любовь взаимная.
И если, допустим, в 1932 году, когда автор «Буревестника» полемизировал со своими US-оппонентами на страницах «Правды», не быть подкремлевским для деятеля культуры тождественно было жесткому оппозиционированию, то сейчас вопрос так не стоит. Сейчас звезды шоу-биза льнут к власти превентивно, так, на всякий случай. Не всегда, кстати, получая в обмен $$$ в виде грантов и дотаций. Хитом ЖЖ стал рассказ Натальи Ветлицкой о super-корпоративе, где мегазвезды выступали бесплатно «перед самим Царем» (догадайтесь с трех раз, о ком речь); просто потом хозяин раздал подарки: «артистке О – бриллиантовое колье; артистке Д – каминные часы; артистке Н – наручные часы; артисту М – гитара; артисту Л – принтовая икона в дорогом окладе». Причем последний попросил вождя оставить на иконе… автограф! Да, на иконе. И если верить Ветлицкой, просьба артиста была без промедления удовлетворена. А если верить журналистке Божене Рыльске, под инициалом Л скрывался виртуоз шансона Григорий Лепс. Киркорову там же, в лесном мегакоттедже, присвоили звание народного артиста, утверждают его коллеги. Они же без запинки палят тех, кто зашифрован в дневнике Ветлицкой: М = Макаревич, О = Орбакайте и т. д.