Александр Лукашенко. Контуры белорусской модели

Медведев Рой Александрович

Однако народ Беларуси на референдуме 14 мая 1995 г. пода­вляющим большинством голосов (83%) поддержал предложения не Позняка, а Александра Лукашенко. Граждане страны не стали отказываться от русского языка, какими бы причинами ни объяс­нялось его преобладание в республике. Василь Быков отказался признать это решение народа и оказался в оппозиции не только к президенту, но и к большей части фронтовых друзей и боль­шинству белорусских литераторов, отвергнувших радикальный национализм БНФ. Он прервал отношения и с многими друзья­ми из числа русских писателей, включая Валентина Распутина.

В середине 1990-х гг. Василь Быков покинул родину и несколько лет жил в Германии, хотя и сохранял белорусскоегражданство. Критикуя «загадочный белорусский характер», он в своих публичных выступлениях говорил, что не может

понять и принять «феномен нации, которая отказывается от своего языка и от самой себя и своей духовной сути». Он даже предо­стерегал Россию от объединения с Беларусью, в которую якобы вернулась не только советская власть, но и власть КГБ. Многие из белорусских политиков, ветеранов и интеллектуалов отвечали ему, и часто весьма резко. Аля такой полемики Германия не явля­лась лучшим местом, и Василь Быков переехал в Финляндию. Здесь, «на окраине души Российской империи», он написал свои последние литературные произведения. Среди них была повесть «Час шакалов» - яростный, но малоубедительный памфлет про­тив Александра Лукашенко и против самих белорусов, отдавших этому президенту свои симпатии.

После того как писатель, заболев, узнал свой роковой диаг­ноз, он вернулся в Минск. Здесь он прощался с немногими оставшимися у него друзьями. Умер Василь Быков в июне 2003 г. в больнице в состоянии тяжелой депрессии. На похоро­ны большого белорусско-русского писателя пришли тысячи людей. На панихиду прибыла и официальная делегация от пре­зидента во главе с министром культуры. Однако после того как близкие и друзья писателя накрыли гроб не государственным красно-зеленым, а бело-красно-белым флагом БНФ, представи­тели власти покинули траурную церемонию, которая преврати­лась для оппозиции в акцию протеста.

В последние годы в России много раз издавались книги

В. Быкова. Они выходили небольшими тиражами и в Беларуси в частных издательствах. Летом 2005 г. в минском Доме литератора состоялась презентация его полного собрания сочинений. Читателям представили первые три тома, которые вышли на бело­русском языке в российском Издательском доме «Время» при уча­стии Союза белорусских писателей. Состав и порядок публикаций в этом собрании соответствовали авторской воле, высказанной Василем Быковым незадолго до смерти. В первый том вошли рас­сказы, притчи и повести 1990-х гг., открывался он повестью «Час шакалов». Это собрание сочинений - не коммерческий проект и, насколько мне известно, он не завершен до сих пор.

В Финляндии близ г. Хельсинки Василь Быков любил сидеть на одном из больших камней. Его удалось привезти в Минск и положить на могилу писателя. На нем надпись: «Василию Быкову от города Хельсинки». И сегодня, отвечая на вопрос о своих великих писателях, граждане Беларуси ставят на первое место Якуба Коласа, на второе - Янко Купалу и на третье - Василя Быкова. За ними по популярности идет замечательный писатель Владимир Короткевич, автор многих исторических романов.

Особенности белорусской нации. Подводя итог своим раз­мышлениям о феномене «белорусскости» экономист, историк и политолог Юрий Шевцов писал о своей стране: «Беларусь имеет принципиально отличную от России культуру политиче­ского обустройства. В этом регионе тяжело создать сильную и устойчивую центральную власть. Практически отсутствует дол­госрочный экономический источник такой силы: ни шведских рудников XVI-XV1I вв., ни богатств Сибири XVII-XVIII вв., ни осваиваемой причерноморской степи XIX в. В то же время регион между Полесьем и Балтийским морем практически невозможно оккупировать и устойчиво господствовать над ним, опираясь лишь на собственную военную силу Наконец, этот регион сам по себе не очень привлекателен по сравнению с Балтийским морем и его торговым значением, степью или, повторюсь, Сибирью. Этот регион - всегда зона обширного транзита, который может быть успешным, только если будет политически обеспечен согласием на него местного населения.

Местная политическая традиция, которая в состоянии обес­печивать выживание на этой территории и прогресс, - это куль­тура унии, перманентной консолидации региона в контексте более широких объединительных процессов. Если российская политическая традиция - это традиция захвата и покорения, то традиция белорусская и шире балто-славянская, региональная - это стремление объединиться на определенных условиях с сох­ранением каждым субрегионом своих прав, обязанностей иот- личий. Политическая культура белорусов - это прежде всего культура переговоров об очередной унии или уточнении условий уже заключенной унии.

Такие исторические события и персонажи, как коронации князей Миндовга и Даниила, Кревская и Люблинская унии, вся история правления Ягеллонов, Великое посольство Льва Сапеги в Москве, Станислав Понятовский, даже Александр Лукашенко с его курсом на интеграцию с Россией без потери самостоятель­ности Беларуси - абсолютно логичны в политической культуре и традиции белорусов, но алогичны в культуре и политической традиции русских. И наоборот, совершенно естественно в рам­ках российской политической и культурной традиции стремле­ние даже нынешней, слабой России вобрать Беларусь в «семью субъектов федерации», как предложил в 2002 г. президент Владимир Путин.

Непонимание российскими интеллектуалами и политиками сути политической инициативы Беларуси относительно союза с РФ без вхождения в состав последней абсолютно естественно, ибо эта инициатива не укладывается в традиционное для Москвы восприятие себя самой как «собирательницы земель» под единым скипетром - сильной централизованной властью. В то же время с точки зрения белорусской политической тради­ции совершенно нормально стремиться к объединению, но не к растворению в единой стране. Так были организованы Великое княжество, Речь Посполитая и даже отчасти Советский Союз с его союзными республиками».

Продолжая свой очень интересный и глубокий анализ, Юрий Шевцов писал, что «белорусы умеют мыслить себя в контексте большого целого, культура и традиция белорусов позволяют им находить свое место внутри большого политического и культур­ного организма, не растворяясь в нем. Русские как народ таким опытом практически не обладают. Зато у русского народа есть традиция мыслить себя вселенски, абсолютно, безоглядно броса­ясь достигать самые масштабные цели. Русские обладают отно­сительно непрерывной исторической и культурной традицией, хранителями которой выступают церковь, государство, русский язык, обширное пространство расселения русского народа и его численность. Утрата одного или некоторых из этих факторов, любые трансформации внутри институтов государства и церкви, любые реформы языка не влекут за собою прерывания традиции в целом, ибо одновременно все эти факторы уничтожены или трансформированы быть не могут. В некотором смысле русский народ живет в ощущении времени как вечности, в которой он будет «всегда». У белорусов не один раз могло быть уничтожено все или почти все: язык, государственность, церковь, которой они были привержены в данный момент истории, этническая самоидентификация. Иногда, как, например, во время нацист­ской оккупации, речь шла о возможности физического уничто­жения или прямого порабощения белорусов. Белорусская иден­тичность неизбежно вобрала в себя осознание возможности гибели и дала на него рациональный ответ - программу выжи­вания и победы во имя выживания. Белорусы не живут в гаран­тированной «вечности» и вынуждены жить рывками и расчетом. Выходом из такого расчетливого, более «скучного», чем в рус­ской системе ценностей, существования не может быть простой переход к русской самоидентификации».

Юрий Шевцов делает из своего анализа, казалось бы, парадо­ксальный, но, видимо, верный вывод: быть русским человеком в Беларуси нельзя, но и быть белорусом можно только в самой Беларуси. Сходные суждения, хотя и с привлечением совсем дру­гих оснований и доводов, мне еще приходилось слышать в регио­не Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. «Китайцем можно быть, - говорили мне, - и в далеких от Китая диаспорах. Но япо­нцем можно быть только на Японских островах».

«Русские и белорусы - это единый народ», «Мы единый народ», - под такими девизами проходит в Республике в начале апреля большой праздник - День единения. «Мы - белорусы», «Белорусский народ - это реальность» - такого рода лозунги провозглашаются во время другого праздника в начале июля - вДень независимости Беларуси. «Мы - славяне!» - этот лозунг звучит на знаменитом фестивале «Славянский базар» в Витебске и в День дружбы и единения славянских народов, который отме­чается в Беларуси 25 июня каждого года. Таких праздников нет, к сожалению, ни в России, ни в Украине.