Александр Македонский. Пески Амона
Шрифт:
Прошло еще какое-то время, и послышалась перекличка часовых второй стражи. Должно быть, близилась полночь. Очнувшись от шума шагов, Александр потер усталые глаза. Это был Евмен.
Царский секретарь сел рядом и уставился в огонь.
— На что смотришь? — спросил царь.
— На огонь, — ответил Евмен. — Не нравится мне он.
Царь удивленно повернулся к нему.
— В этом огне что-то не так?
— Языки пламени летят к нам, ветер переменился. Теперь он дует с моря.
— Как и каждую ночь в это время, если не ошибаюсь.
— Да. Но сегодня это может сыграть
Александр пристально посмотрел на него, и вдруг в голове у него мелькнула страшная мысль. Почти тут же тревожный крик подтвердил его догадку: у основания одной деревянной башни вспыхнул пожар.
— А вон там другой! — крикнул Евмен, указывая пальцем на дом прямо перед ними, шагах в ста:
Слева донесся голос Пердикки:
— Тревога! Тревога! Пожар! Прибежал запыхавшийся Лисимах:
— Они хотят нас зажарить! Поджигают все дома с наветренной стороны от бреши и кирпичной стены. А деревянная башня полыхает, как факел, смотри!
Александр вскочил на ноги. Мемнон использовал последний шанс, сделав ставку на благоприятный ветер.
— Быстро! Нужно помешать им устроить новые пожары. Пошлите штурмовиков, «щитоносцев», фракийцев и агриан. Всех поджигателей убивать на месте.
Тем временем собрались товарищи, ожидая приказаний. Среди них были Селевк, Филот, Леоннат и Птолемей.
— Послушайте меня! — громким голосом прокричал Александр, перекрывая шум огня, который ветром раздувался все выше. — Ты, Селевк, и ты, Леоннат, возьмите половину педзетеров, пройдите через горящий квартал и постройтесь с другой стороны: нужно не допустить контратаки. Ясно, что они хотят снова захватить брешь. Птолемей и Филот, остальное войско постройте за брешью и займите все ворота! Я не хочу неожиданностей в тылу. Лисимах, вели убрать баллисты и катапульты, или они погибнут, когда обрушится башня! Ну, быстро!
Деревянную башню уже всю охватило пламя, и на усилившемся ветру языки пламени лизали восточный край бреши. Жар становился нестерпимым, и огромный яркий факел освещал обширное пространство вокруг стены, так что агрианские лучники прекрасно видели поджигателей и могли поразить их стрелами. Пожираемые огнем балки в основании не выдержали, и огромная опора со страшным грохотом рухнула, подняв столб дыма выше любой башни и любого строения в городе.
Александру пришлось отступить со своего наблюдательного пункта, но он укрепился на следующей башне, близ боковой двери в стене. Оттуда он посылал вестовых и каждый момент получал известия о том, что происходит в городе.
Он приказал Лисимаху воспользоваться катапультами, чтобы разрушить горящие дома и тем самым установить пожару границы. Вскоре град крупных камней, пущенных из боевых машин, усилил сумятицу этой и без того беспокойной ночи.
Предосторожности царя оказались не лишними. Агриане положили конец действиям поджигателей, в то время как тяжелая пехота, построившись за горящим кварталом, отбила у персов и наемников Мемнона охоту наброситься на македонское войско, оглушенное неистовым пламенем.
Евмен вызвал саперов и землекопов из лагеря, чтобы они завалили пылью, песком и щебнем еще горящие
Первый солнечный луч уперся в золоченую квадригу на вершине Мавзолея; остальной город еще оставался в сумерках. Потом из-за гор медленно выплыл солнечный диск, и конус света упал на огромную ступенчатую пирамиду с разноцветным фризом работы Скопаса и Бриаксия, на пышную коринфскую колоннаду, зажег золоченые завитки и колонны с продольными выемками, очерченными золотом на пурпурном фоне.
В этом буйстве красок, в этом торжестве хрустального света охватившая Галикарнас призрачная тишина внушала дрожь. Могло ли такое быть, что даже матери не оплакивали своих павших в бою сыновей?
— Может ли быть такое? — спросил Александр у подошедшего к нему Евмена.
— Может, — ответил секретарь. — Наемников никто не оплакивает. У наемника нет ни матери, ни отца, ни друзей. У него есть лишь копье, чтобы зарабатывать свой хлеб, нелегкий и горький.
ГЛАВА 30
К царю подбежал Птолемей:
— Александр, мы ждем твоих приказов.
— Возьми с собой Пердикку и Лисимаха, разделите между собой штурмовиков и «щитоносцев» и прочешите весь город. Для поддержки вас будут сопровождать греческие гоплиты и наши педзетеры. Выгоните из укрытий всех вооруженных мужчин, а особенно постарайтесь разыскать Мемнона. Я не хочу, чтобы ему причинили какой-либо вред; просто найдите его и приведите ко мне.
— Сделаем все, как велишь, — заверил его Птолемей и удалился, чтобы предупредить товарищей.
Царь с Евменом остались ждать под сводом одного каземата в стене, откуда был хорошо виден весь Галикарнас. Спустя некоторое время от Птолемея прибыл вестовой со следующим посланием:
Сатрап Оронтобат, тиран Пиксодар и персидский гарнизон засели в портовой крепости, где до них не добраться: стенобитные машины туда не подвести. О Мемноне пока никаких известий, никаких следов. Жду указаний.
Александр велел привести Букефала и отправился осмотреть город, где все двери были заперты, а окна закрыты ставнями: жители в страхе попрятались. Добравшись до порта, у входа в который возвышались две крепости, он встретил Пердикку.
— Что нам делать, Александр?
Царь осмотрел укрепления и обернулся к городской стене.
— Разрушьте все дома на левой стороне ведущей сюда дороги, а потом все те, что заполняют портовую зону: таким образом, мы сможем пододвинуть машины к крепостям. Персы должны понять, что ни за какими стенами, ни за какими бастионами они не найдут убежища. Им придется уйти отсюда, чтобы никогда не возвращаться.
Пердикка вскочил на коня и поскакал к выжженным кварталам, чтобы взять с собой отряды штурмовиков и землекопов, еще способных работать. Ему пришлось разбудить их сигналом трубы, потому что после продолжавшейся всю ночь работы они заснули на месте от усталости.