Альфа и Омега. Книга 3
Шрифт:
— О пожаре? — тихо спросила я, обнимая колени, словно мне вдруг стало зябко. — Я читала об этом в сети.
— Я хотел еще раз сказать тебе, что ты не имеешь к этому никакого отношения, Хана, — произнес он, нахмурившись. — Ни к моему решению, ни к тому, что было сделано. Я знаю, что ты была против, и ты тоже всегда должна помнить об этом..
— Не… уверена, что это работает именно так, Йон, — честно призналась я, перехватив его протянутую руку и потершись о нее щекой. — Я не могу сделать вид, что все это произошло без моего ведома и участия, чтобы выйти сухой из воды и остаться чистенькой. Я тоже чувствую ответственность и не собираюсь от нее бегать или прятаться. Я не знаю, было ли это лучшим решением и можно ли было поступить иначе, но я вместе с тобой приму последствия, какими бы они ни были — только моральными или какими-то
— Хана, это совершенно необязательно, — с досадой мотнул головой он.
— Я сильная, Йон, — возразила ему я. — Я тоже многое видела и многое пережила, и меня уже поздно прятать от этого страшного несправедливого мира. Хочешь знать, что я думаю о пожаре на фермах? Это ужасно. Это несправедливо и жестоко. Но я понимаю, почему ты это сделал, и я не думаю, что сама бы смогла придумать способ лучше. Лучше скажи мне, что там с Сатэ. Это ведь его подчиненные прислали ту запись, верно?
Йон какое-то время молчал и просто смотрел на меня. Словно прикидывал у себя в голове, насколько он готов поверить в мою искренность и в то, что я в самом деле не нуждаюсь в его защите. По крайней мере, в защите от неприглядной правды.
— Кадо и его люди сейчас занимаются этим, я уже сказал, — наконец ответил он. — К вечеру у нас должна быть вся информация.
— И что дальше? — уточнила я, тоже одеваясь. — Каков твой план?
— Плановое собрание зубцов должно было быть через три недели, — отозвался он, наблюдая за мной с едва заметно тлеющими искрами во взгляде. — Но, думаю, в связи с последними событиями его проведут раньше. Сейчас мы готовим доказательства вины Сатэ, и нам осталось собрать последние связующие элементы. Зубцы бы не обратили ровным счетом никакого внимания на все остальное, но поджог ферм самым прямым и непосредственным образом влияет на их собственные кошельки, так что такое они ему не простят. Мне всего лишь нужно убедиться, что этот кусочек пазла идеально встанет на свое место, но здесь можешь не беспокоиться — он сам выдал нам все свои козыри и теперь они сыграют против него.
— Хорошо, — резюмировала я, покончив со своим гардеробом. — Если необходимо, я тоже могу там присутствовать. На собрании, я имею в виду.
— Нет, я думаю, что сам справлюсь, — покачал головой Йон, подойдя ближе и улыбнувшись уголком губ. — Лучше расскажи мне, как дела в Обществе, моя боевая омега. И какого Зверя вообще произошло той ночью. Я думал, что прибью Меркурио на месте, когда узнал, что он бросил тебя там.
— Не сомневаюсь, — улыбкой на улыбку отозвалась я, обнимая его за талию и прижимаясь ближе. — Не хотела бы я быть на его месте в тот момент. Думаю, он и сам трижды пожалел, что не настоял и не пошел сам. Но Лотос его ни в какую отпускать не хотела, а я решила, что это может быть хорошим предлогом для того, чтобы попытаться договориться с Гвин.
— И как? Договорилась?
— Я пыталась, но…
Меня перебил вежливый стук в дверь, а когда мы оба, как по команде, повернулись к ней, та приоткрылась и в проеме появилось знакомое лицо.
— Судя по запаху, я вас ни от чего не отрываю? — на всякий случай все-таки уточнил Дани.
— Нет, мы уже… в порядке, — кивнул Йон, но от меня не укрылось как будто бы легкое сожаление, прозвучавшее в его голосе. — А что такое?
— Думаю, вы захотите это увидеть, — произнес он. — Это касается той омеги, о которой ты рассказывала, сестренка.
— Анни? — нахмурилась я. — Что с ней?
Он не ответил, только поманил нас за собой, и мы с альфой, коротко переглянувшись, последовали за ним на первый этаж в его личный кабинет. В тот момент меня накрыло навязчивым чувством дежавю, и я на мгновение задумалась о том, что узнавать о событиях из видео, а не телефонных звонков или газет уже стало чем-то вроде нормы в наш медийный век. И в этом были как свои плюсы, так и минусы — которые в чем-то даже пересекались между собой. На видео было видно больше, там присутствовали все детали, которые в ином случае мог бы опустить даже самый талантливый рассказчик. Оно было настолько объективным, насколько позволял тот, кто стоял за камерой. Но это же создавало порой не нужный эффект присутствия, от которого потом сложно было избавиться. Пару лет назад во время очередного вспыхнувшего военного конфликта, сеть наводнили фотографии обезображенных тел, разрушений и всего того ужаса, что прежде существовал лишь в кино и книгах. Мне повезло, что те события не имели прямого
К счастью, на этот раз на видео, которое нам поставил Дани, не было ничего откровенно пугающего — только Анни, одетая в белоснежное закрытое платье и стоящая на коленях перед отцом Евгением, который что-то бормотал себе под нос, подняв руки над ее головой.
— Что это такое? — непонимающе спросила я, поднимая глаза от экрана на самого Дани. — Что тут происходит?
— Это еще не показали по телевизору, но, думаю, в ближайшие дни покажут, — озабоченно отозвался тот. — Мне это переправили мои ребята из Церкви. Судя по их словам, те собираются сделать из нее кого-то вроде духовного лидера для носителей. Иерарх, видимо, считает, что она как медийная фигура выглядит более привлекательно и внушает больше доверия, что отец Евгений. Потому что действительно искренне верит в то, что говорит.
Он замолк, потому что в этот момент на видео Анни поднялась с колен и обратила свой мягко сияющий взгляд к камере. Я вспомнила свое первое впечатление от этой женщины — она казалась такой вдохновленной и устремленной к чему-то за пределами самой себя, что мне сразу это внушило смутную тревогу. Может быть, дело было в моей антипатии к Церкви в целом, но фанатичная гонка за прекрасными идеалами всегда казалась мне предвестником неизбежной беды. Становясь носителем некой четко очерченной идеи, которая тебе самому кажется прекрасной и совершенной во всех отношениях, ты волей-неволей начинаешь сперва нивелировать, а потом и вовсе яростно отрицать все иные идеи, не соответствующие твоей собственной. И хорошо, если это отрицание выливается в молчаливое противостояние всему миру и чувство собственной исключительности. Но, как показывала история, куда чаще такие идейные ребята шли отстаивать свою неоспоримую правоту огнем и мечом. И не останавливались, пока все инакомыслящие не оказывались уничтожены — физически или, по меньшей мере, психологически. Можно сказать, идеи пугали меня — Идеи с большой буквы, которые способны были захватывать сознание полностью, перекраивая его себе под стать.
Анни на видео меж тем наконец заговорила:
— Дорогие братья и сестры! Я не могу словами выразить мое счастье от возможности говорить с вами не просто как простая мирянка, но как дитя, признанное нашей благой Церковью. Я обращаюсь ко всем вам со словами любви и поддержки, потому что прекрасно понимаю, сколь многим это сейчас нужно. Мы живем в очень непростое время — время вызовов и сложного морального выбора. Каждому из нас надлежит его сделать и понять, кем мы хотим быть и каким хотим видеть будущее для наших детей. — Она задумчиво и даже, пожалуй, немного мечтательно улыбнулась, положив руку на свой живот, а у меня в голове что-то щелкнуло, встав на свое место. Судя по всему, таблетки, которые она просила меня купить, ей уже не пригодились. Не поэтому ли она именно сейчас решила переметнуться под крыло церковников? Думая об этом, я посмотрела на Йона и, к своему собственному удивлению, увидела совершенно особенное и не соответствующее моменту выражение у него на лице. Он смотрел на меня с немым вопросом в глазах и то ли с беспокойством, то ли с надеждой, и я, признаюсь, сперва вообще не поняла, о чем он может думать. А когда его взгляд скользнул ниже, к моему собственному животу, я мгновенно залилась краской и отвернулась, ощутив яростное желание спрятаться под диван.
Нет, я была совершенно не готова думать о последствиях того, что произошло этой ночью, хотя в глубине души прекрасно их понимала. Не сейчас и уж точно не в ближайшие дни. Эти последствия все равно никуда не денутся, если уж им суждено случиться.
— …Поэтому я призываю всех моих братьев и сестер, кто слышит меня, без страха и сомнений вверить свои жизни в руки нашей заботливой Церкви, — продолжала вдохновенно говорить Анни на видео. — Я обещаю, что буду рядом с вами и вам нечего опасаться. Помните, что вы спасаете не только себя, но и весь наш род. Мир истосковался по благости, и лишь мы с вами способны вернуть ее. Я знаю, что многие из вас всю жизнь искали истинный путь, и я предлагаю его вам. Оставьте страх и сомнения, вам больше никогда не придется ни бояться, ни сомневаться, если вы выберете спасение.