Алхимия лжи
Шрифт:
– Добро пожаловать на борт! – кричу я громче, чем нужно. – Ящик Пандоры в своем репертуаре!
Хлопаю Петровича по плечу, тот одергивает меня и шипит, чтоб я угомонился.
– Врач подтвердил. Срок девять недель.
– Пусть сделают ультразвук. Она ведь и ложно может забеременеть.
И тут Петрович врезал мне в челюсть со всей дури. Ощупываю подбородок и трясу башкой. Кажется, зуб треснул.
С разных сторон доносятся угрозы полицейских вышвырнуть нас на улицу. Куратор извиняется и уведомляет пугливых павлинов, разряженных, как на
– Ну как? Мозги встали на место? – он упирает руки в бока.
А ударчик у него ничего. Вот тебе и клуб престарелых.
Я бурчу, что бить меня бесполезное занятие – в мозгах у меня дырки, как в сыре, и ухожу на поиск льда. Возвращаюсь ни с чем. К тому времени Авдеев уже выспросил у кого-то новости и вводит куратора в курс событий.
– За ночь они опросили основную массу свидетелей. Все утверждают, что видели, как молодожены ссорились на палубе. Он и раньше ее поколачивал, а тут как с цепи сорвался. Кричал, что она ему солгала. Кстати, это сказал тот самый капитан, что сначала высадил всех гостей, а потом вызвал полицию.
– Делишки свои прикрывал?
– Или получил от кого-то из гостей оплату с просьбой повременить с полицией, – выдаю я свою версию.
– Каким курсом они шли? – интересуется куратор, явно прокручивая в голове какую-то гипотезу.
Авдеев достает карту и начинает показывать маршрут.
– Прилетели во Флоренцию. Вышли в море из Ливорно. Должны были пойти к острову Сардиния, где планировали заночевать. Утром хотели обогнуть остров и высадиться здесь, в Лидо-ди-Остия. Но после звонка из лондонского офиса Эрхард дал приказ разворачиваться и держаться ближе к Риму. Друзьям сказал, что у него была запланирована важная встреча с шишкой из правительства, но из-за пересмотра расписания встречу перенесли на утро. В Лондон они с Сашей собирались вылететь из Рима.
– Труп не нашли?
– Ранним утром спасательная команда прошлась по всему маршруту. Вернулись ни с чем.
– Надо запросить данные по воздуху, – я вращаю пальцем, изображая вертолет. Отекший от пьянки палец похож на сардельку, амплитуда выходит слабенькой, и я поясняю: – С пирса я видел, как над морем летают вертушки. Его могли забрать прямо с судна.
– Хорошая идея, – Авдеев быстро набивает текст в мобильнике.
Куратору нравится, что я подключился к делу. Хлопает меня по плечу, мол, не держу на тебя зла.
– Было бы достаточно, если кто-то из гостей предоставил ей алиби. Но с этим будут проблемы, – Авдеев в нетерпении посматривает на часы.
– Почему? – тревожится Петрович.
– Основная часть гостей – родственники, бизнес-партнеры и друзья Эрхарда. Со стороны Алекс были тетя и дядя из Германии, но они не вышли в море, сослались на морскую болезнь и остались в отеле. От лондонского офиса я узнал: если Эрхарда признают без вести пропавшим, Саша потеряет сына.
– Как это? – куратор подбоченивается.
Я понимаю его озабоченность: отпрыск древнего
– Кристоф – наследник Эрхарда. Если отец умрет до его совершеннолетия, опекуном должен стать один из родственников мужского пола по линии Гертруды. Утвержден целый список кандидатов. Они вправе отказать матери видеться с сыном. Это, кстати, для нее хорошая линия защиты. Но алиби лучше.
– Подождите, а как же закон и ее права? Разве анализ ДНК не доказал, что она мать? – вклиниваюсь я с наивняком на роже.
– Да кому нужен этот анализ, – вскипает куратор, – если она с его подачи постоянно находится под наблюдением трех психиатров. С точки зрения закона Алекс – неблагонадежная гражданка и мать.
Поднимаю брови и выпучиваю глаза.
– Почему? Алекс нестабильна?
– Ее трижды находили дезориентированной. С подачи Эрхарда психиатры поставили ей диагноз: послеродовая амнезия. – Петрович поворачивается к Авдееву и спрашивает: – Арест может отразиться на ее визе?
– Сейчас рассматривается запрос вида на жительство. На словах власти заверили Эрхарда, что паспорт она получит в течении месяца, но его аннулируют, если итальянцы официально предъявят обвинение. Вернеры все как один кричат, что на этой поездке настаивала Саша. Тучи сгущаются.
– Главное, дайте ей понять, что я здесь.
– В прошлый раз она даже бровью не повела.
– Тогда был рядом Вернер. Она могла перестраховаться.
Так Алекс сорвалась с поводка? Это плохо. С разведкой шутки плохи. Вот почему Петрович так бледен. Его подопечная не оправдала надежд. Это какая по счету? Третья? Я всегда говорил: бабы – слабое звено!
В вестибюль заходит курьер и закидывает пачку газет в автомат для прессы. На первой полосе Алекс в чем мать родила стоит в окружении двух женщин в белых комбинезонах. Я тыкаю куратора в плечо и показываю на утренний выпуск.
Адвокат кидает монету в автомат и вынимает газету.
– Засужу этих подонков!
Да, дельце Авдееву привалило что надо. Работы непочатый край.
– Возьми газетку, подрочишь на досуге, – шепчет мне в спину Гамлет.
Закипаю в мгновение ока. Куратор тоже его слышит и жестом указывает нам на дверь. Уйти мы не успеваем, из допросной выводят Алекс и ведут в туалет. Она без наручников, вся в крови. Растеряна и испугана. Ищет кого-то глазами.
Авдеев бежит к клиентке, следом направляются еще пять человек в костюмах и с дипломатами, что сидели все это время в полном безмолвии рядком на стульях. У Алекс целая армия адвокатов!
Петрович, отвечая на звонок, выходит из здания. А я, оставшись без присмотра, решаю попасться Алекс на глаза и проверить реакцию. Намеренно она меня не замечает или просто не узнает?
– Куда направился? – жужжит мне в ухо хвостик куратора. – На выход!
Кривлюсь в ухмылочке. Ну подловил, и что?