Алхимия лжи
Шрифт:
Выходим на улицу, куратор бледный, как поганка. Вручает мне допотопный мобильник.
– Езжай в отель. Я позвоню, когда понадобишься, – садится в «Инфинити» и машина быстро исчезает из виду.
Как только на горизонте появилась Алекс, Петрович снова держит меня на коротком поводке. Он решил, что и на этот раз я буду пыхтеть в носопырки и ждать со смирением монашки, когда же Фасадная Империя соизволит мне, тугодуму, все объяснить. Но нет, с меня хватит! Нужно нанести визит консулу и поторопить его ведомство с паспортом. Засиделся я в Италии. Пора домой! Интересно, если я без предупреждения чухну и как ни в чем не бывало
Приземистого вида комиссар лично ведет дознание в своем кабинете. Жидкие и блестящие от геля волосенки зачесаны назад. Сбритые виски подчеркивают оттопыренные уши. Его английский немного лучше – хоть не глотает согласные и нам не приходится переспрашивать. По одну сторону стола сидят: хозяин кабинета, инспектор, который вел дознание на яхте и стенографистка. По другую – я и Берч.
Приносят капучино с круассанами, но я делаю вид, что не замечаю подачки. Не удивлюсь, если секретарь комиссара плюнула в кофе и прочитала ведьмовское заклятье.
Увертюрой к допросу служит тема наших с Эрхардом отношений.
– Как давно вы женаты? – комиссар листает бумажки.
– Поженились пять с половиной лет назад, когда родился сын. Из-за постоянных переездов свадьбу решили приурочить к венчанию, – размеренно отвечаю я, скользя безразличным взглядом по кабинету и его владельцу.
– А знакомы сколько?
– Около десяти лет.
Сверив с записями в блокноте, он кивает.
– Когда вы узнали о его странностях? – комиссар щурится, сверлит меня колючим взглядом.
Демонстрирую спокойствие Будды.
– О чем конкретно идет речь?
– Он над вами издевался! Все это сказали! – пыхтит слуга закона, нацепляет очки и зачитывает с листа: – «Схватил за волосы и протащил через гостиную. Закрыл в спальне и не выпускал, пока из больницы не вернулся их сын».
Это сказала Мета, племянница Эрхарда. При ней разыгралась та жуткая сцена. Могло быть хуже, но позвонил врач и убедил мужа, что Кристофу лучше проходить реабилитацию с родителями дома. Эрхарда успокоил бодрый голос сына. Он зашел в спальню, приказал мне привести себя в порядок и встретить наше сокровище.
– Мой муж очень вспыльчивый и ранимый, если дело касается сына. В день, который вам описала его племянница, я оставила Кристофа под присмотром двух нянь и ушла по магазинам. Когда вернулась, сын был в больнице. Оказалось, он бегал в саду, упал, ударился носом, открылось сильное кровотечение. Няньки перепугались и вызвали реанимобиль. Когда Эрхард вернулся со встречи и узнал, что в момент инцидента меня не было дома, сорвался и сделал то, что описала Мета.
Я не стала говорить, что страх потерять Кристофа мог довести мужа до состояния неуправляемой паники или ярости. Поэтому он не может доверить его случайным нянькам или врачам. С сыном работают лучшие специалисты, которые тщательно подбираются адвокатами и экспертами. Не стала говорить и то, что я прощу любую выходку Эрхарда, лишь бы видеть улыбку сына, когда он встречает отца. Меня, к сожалению, он так не приветствует, хотя, конечно же, любит.
– Вас это устраивает?
– Идеальных людей не бывает. Есть особенности характера, с которыми мы можем примириться, – уверенно отвечаю я. – Эрхард редко выходит из себя, но, когда это случается, об этом судачат еще год.
Хотела добавить,
– Что произошло перед тем, как вы упали в обморок? – участливо спрашивает инспектор. По сравнению с комиссаром он ведет себя более профессионально. – Опишите, что помните.
– Мы разрезали с гостями торт. Потом немного потанцевали. Было душно и мы поднялись на верхнюю палубу. Эрхарду позвонили…
– Сколько времени прошло между тем, как вы поднялись, и звонком? – вклинивается с вопросом комиссар.
– Минуты три-четыре. Эрхард сказал, что заказал фейерверк, хотя знал, что я буду против.
– Почему? – искренне удивляется инспектор.
Я вопросительно смотрю на адвоката. Берч кивает, давая понять, что лучше сказать самой.
– Из-за покушения, которое было совершено на меня полтора года назад во время заказанного коллегами фейерверка на мой день рождения.
Комиссар отхлебывает кофе, слышит мои слова, закашливается и вопросительно переводит взгляд на инспектора. Тот пожимает плечами и отводит взгляд.
– Что за покушение? Где? Кто на вас покушался?
– Это было в Москве, где я руководила инвестиционной компанией. Многим не понравилось, что я пошла в разрез с завещанием бывшего владельца. Покушение до сих пор не раскрыто.
– Вы были женой Макса Петровского?
– Нет. Мы с мужем – его наследники. Петровский был близким другом отца Эрхарда. Какое-то время я работала на него бизнес-консультантом.
Меня пытаются насквозь просветить прищуренные глазки комиссара.
– Ваша клиентка, – обращается он к адвокату и тыкает пальцем в мою сторону, – строит из себя мученицу и рассказывает сказочку про отсутствие мотива. Пытается задурить нам голову. А мы не идиоты, как она считает. Мы нашли мотив и не один. Вот! – он придвигает лист и стучит пальцем по выделенному желтым маркером тексту. – Вернеры утверждают, что ее беременность имеет преференции в завещании, но не рожденный ребенок. На рожденных детей она не имеет прав. Это цена за принадлежность ее отпрысков к древнему роду. Так что у нее была причина поторопиться и прикончить муженька, чтобы не потерять и второго ребенка. Этот Вернер, – он крестится на католический манер, будто Эрхард уже мертв, – был жуткий тиран. Руки распускал. Жену держал под замком. Запрещал иметь подруг, общаться с родней. Никто бы такого не выдержал.
Адвокат набирает в легкие воздух и уже готов заявить протест, но комиссар поворачивается ко мне и тыкает в меня пальцем:
– Вы кто?!
Я молчу в недоумении. Он забыл, кого допрашивает?
– Avere la testa quadrata? 1 Доктор наук, как и ваш муж?
Комиссар складывает пальцы вместе и качает рукой вверх-вниз. На лице отражается брезгливая гримаса, будто он говорит не о научных достижениях, а об инфекции, которая распространилась среди женщин и отняла их у детей и мужей. Не дождавшись ответа, он громко возвещает, как бы подводя итог всего допроса:
1
Avere la testa quadrata (итал.) – дословный перевод: «Иметь квадратную голову», то есть быть умным.