Алиса в зазеркалье (Алиса - 2)
Шрифт:
В волнении Рыцарь воздел руки к небу - и тотчас вылетел из седла и шлепнулся головой в канаву. Алиса бросилась к нему. Падение было неожиданным - на этот раз ему удалось довольно долго продержаться в седле, и Алиса боялась, не _ушибся_ ли он. Из канавы торчали одни лишь ноги, но, услышав, что он продолжает как ни в чем не бывало говорить, она успокоилась.
– Самые разные крепости, уверяю тебя! И все же с его стороны это было неосторожно - взять и надеть чужой шлем, да еще вместе с хозяином!
– Как это вы можете _говорить_ вниз головой, да еще так спокойно? спросила Алиса, вытаскивая его за ноги из канавы.
Рыцарь, казалось, очень удивился ее вопросу.
– Неважно, где находится мое тело, - сказал он.
– Мой ум работает, не переставая. Чем ниже моя голова, тем глубже мои мысли! Да-да! Чем ниже тем глубже!
Помолчав, он прибавил:
– Самым остроумным моим изобретением был новый пудинг! Я изобрел его, пока ел второе!
– И его успели приготовить на третье?
– спросила Алиса.
– Вот это _быстрота_!
– _Нет_, - протянул задумчиво Рыцарь, - на третье не успели! Не успели на _третье_!
– Значит, его приготовили на завтра? Вряд ли вам захотелось два пудинга в день?
– Нет, не _на завтра_!
– повторил Рыцарь все так же задумчиво.
– На завтра _не успели_!
Он повесил голову и мрачно произнес:
– Боюсь, что его вообще не _приготовили_! Боюсь, что его вообще _никогда_ не приготовят! А какое это было остроумное изобретение!
– А из чего он делается?
– спросила Алиса, желая хоть как-то его приободрить. Она увидела, что бедный Рыцарь совсем пал духом.
– В основном из промокашки, - отвечал Рыцарь со стоном.
– Боюсь, что это не очень-то вкусно...
– _Одна_ промокашка, конечно, не очень вкусна, - прервал ее с волнением Рыцарь.
– Но если смешать ее еще кое с чем - с порохом, например, или с сургучом - тогда совсем другое дело! Но здесь я должен тебя оставить...
Они вышли на опушку леса. Алиса вздрогнула от неожиданности - в эту минуту она думала только о пудинге.
– Ты загрустила?
– огорчился Рыцарь.
– Давай я спою тебе в утешение песню.
– А она очень длинная?
– спросила Алиса.
В этот день она слышала столько стихов!
– Она длинная, - ответил Рыцарь, - но очень, _очень_ красивая! Когда я ее пою, все _рыдают_... или...
– Или что?
– спросила Алиса, не понимая, почему Рыцарь вдруг остановился.
– Или... не рыдают (*65). Заглавие этой песни называется "_Пуговки для сюртуков_".
– Вы хотите сказать - песня так называется?
– спросила Алиса, стараясь заинтересоваться песней.
– Нет, ты не понимаешь, - ответил нетерпеливо Рыцарь.
– Это _заглавие_ так называется. А _песня_ называется "_Древний старичок_".
– Мне надо было спросить: это _у песни_ такое _заглавие_?
– поправилась Алиса.
– Да нет! _Заглавие_ совсем другое. "_С горем пополам_!" Но это она только так _называется_!
– А песня эта _какая_?
– спросила Алиса в полной растерянности.
– Я как раз собирался тебе об этом сказать. "_Сидящий на стене_"! Вот какая это песня! Музыка собственного изобретения! (*66)
С этими словами он остановил Коня, отпустил поводья и, медленно отбивая такт рукой, запел с выражением блаженства на своем добром и глупом лице.
Из всех чудес, которые видела Алиса в своих странствиях по Зазеркалью, яснее всего она запомнила это. Многие годы спустя сцена эта так и стояла перед ней, словно все это случилось только вчера: кроткие голубые глаза и мягкая улыбка Рыцаря, заходящее солнце, запутавшееся у него в волосах, ослепительный блеск доспехов, Конь, мирно щиплющий траву у ее ног, свесившиеся на шею Коня поводья и черная тень леса позади - она запомнила все, все до мельчайших подробностей, как запоминают поразившую воображение картину. Она прислонилась к дереву, глядя из-под руки на эту странную пару и слушая, словно в полусне, грустный напев (*67).
– А музыка вовсе _не его_ изобретения, - подумала Алиса.
– Я эту музыку знаю. Это песня "_Я все вам отдал, все, что мог_..." (*68).
Она стояла и внимательно слушала Рыцаря, но рыдать - не рыдала.
Я рассказать тебе бы мог.
Как повстречался мне
Какой-то древний старичок.
Сидящий на стене.
Спросил я: "Старый, старый дед,
Чем ты живешь? На что?"
Но проскочил его ответ,
Как пыль сквозь решето.
– Ловлю я бабочек больших
На берегу реки,
Потом я делаю из них
Блины и пирожки
И продаю их морякам
Три штуки на пятак.
И, в общем, с горем пополам.
Справляюсь кое-как.
Но я обдумывал свой план,
Как щеки мазать мелом,
А у лица носить экран,
Чтоб не казаться белым (*69).
И я в раздумье старца тряс,
Держа за воротник:
– Скажи, прошу в последний раз,
Как ты живешь, старик?
И этот милый старичок
Сказал с улыбкой мне:
– Ловлю я воду на крючок
И жгу ее в огне,
И добываю из воды
Сыр под названьем бри.
Но получаю за труды
Всего монетки три.
А я раздумывал, как впредь
Питаться манной кашей,
Чтоб ежемесячно полнеть
И становиться краше.
Я все продумал наконец
И, дав ему пинка,
– Как поживаете, отец?
Спросил я старика.
– В пруду ловлю я окуньков
В глухой полночный час
И пуговки для сюртуков