Алиса в зазеркалье (Алиса - 2)

Льюис Кэрролл

В волнении Рыцарь воздел руки к небу - и тотчас вылетел из седла и шлепнулся головой в канаву. Алиса бросилась к нему. Падение было неожиданным - на этот раз ему удалось довольно долго продержаться в седле, и Алиса боялась, не _ушибся_ ли он. Из канавы торчали одни лишь ноги, но, услышав, что он продолжает как ни в чем не бывало говорить, она успокоилась.

– Самые разные крепости, уверяю тебя! И все же с его стороны это было неосторожно - взять и надеть чужой шлем, да еще вместе с хозяином!

–

Как это вы можете _говорить_ вниз головой, да еще так спокойно? спросила Алиса, вытаскивая его за ноги из канавы.

Рыцарь, казалось, очень удивился ее вопросу.

– Неважно, где находится мое тело, - сказал он.
– Мой ум работает, не переставая. Чем ниже моя голова, тем глубже мои мысли! Да-да! Чем ниже тем глубже!

Помолчав, он прибавил:

– Самым остроумным моим изобретением был новый пудинг! Я изобрел его, пока ел второе!

– И его успели приготовить на третье?
– спросила Алиса.
– Вот это _быстрота_!

– _Нет_, - протянул задумчиво Рыцарь, - на третье не успели! Не успели на _третье_!

– Значит, его приготовили на завтра? Вряд ли вам захотелось два пудинга в день?

– Нет, не _на завтра_!
– повторил Рыцарь все так же задумчиво.
– На завтра _не успели_!

Он повесил голову и мрачно произнес:

– Боюсь, что его вообще не _приготовили_! Боюсь, что его вообще _никогда_ не приготовят! А какое это было остроумное изобретение!

– А из чего он делается?
– спросила Алиса, желая хоть как-то его приободрить. Она увидела, что бедный Рыцарь совсем пал духом.

– В основном из промокашки, - отвечал Рыцарь со стоном.

– Боюсь, что это не очень-то вкусно...

– _Одна_ промокашка, конечно, не очень вкусна, - прервал ее с волнением Рыцарь.
– Но если смешать ее еще кое с чем - с порохом, например, или с сургучом - тогда совсем другое дело! Но здесь я должен тебя оставить...

Они вышли на опушку леса. Алиса вздрогнула от неожиданности - в эту минуту она думала только о пудинге.

– Ты загрустила?
– огорчился Рыцарь.
– Давай я спою тебе в утешение песню.

– А она очень длинная?
– спросила Алиса.

В этот день она слышала столько стихов!

– Она длинная, - ответил Рыцарь, - но очень, _очень_ красивая! Когда я ее пою, все _рыдают_... или...

– Или что?
– спросила Алиса, не понимая, почему Рыцарь вдруг остановился.

– Или... не рыдают (*65). Заглавие этой песни называется "_Пуговки для сюртуков_".

– Вы хотите сказать - песня так называется?
– спросила Алиса, стараясь заинтересоваться песней.

– Нет, ты не понимаешь, - ответил нетерпеливо Рыцарь.
– Это _заглавие_ так называется. А _песня_ называется "_Древний старичок_".

– Мне надо было спросить: это _у песни_ такое _заглавие_?
–

поправилась Алиса.

– Да нет! _Заглавие_ совсем другое. "_С горем пополам_!" Но это она только так _называется_!

– А песня эта _какая_?
– спросила Алиса в полной растерянности.

– Я как раз собирался тебе об этом сказать. "_Сидящий на стене_"! Вот какая это песня! Музыка собственного изобретения! (*66)

С этими словами он остановил Коня, отпустил поводья и, медленно отбивая такт рукой, запел с выражением блаженства на своем добром и глупом лице.

Из всех чудес, которые видела Алиса в своих странствиях по Зазеркалью, яснее всего она запомнила это. Многие годы спустя сцена эта так и стояла перед ней, словно все это случилось только вчера: кроткие голубые глаза и мягкая улыбка Рыцаря, заходящее солнце, запутавшееся у него в волосах, ослепительный блеск доспехов, Конь, мирно щиплющий траву у ее ног, свесившиеся на шею Коня поводья и черная тень леса позади - она запомнила все, все до мельчайших подробностей, как запоминают поразившую воображение картину. Она прислонилась к дереву, глядя из-под руки на эту странную пару и слушая, словно в полусне, грустный напев (*67).

– А музыка вовсе _не его_ изобретения, - подумала Алиса.
– Я эту музыку знаю. Это песня "_Я все вам отдал, все, что мог_..." (*68).

Она стояла и внимательно слушала Рыцаря, но рыдать - не рыдала.

Я рассказать тебе бы мог.

Как повстречался мне

Какой-то древний старичок.

Сидящий на стене.

Спросил я: "Старый, старый дед,

Чем ты живешь? На что?"

Но проскочил его ответ,

Как пыль сквозь решето.

– Ловлю я бабочек больших

На берегу реки,

Потом я делаю из них

Блины и пирожки

И продаю их морякам

Три штуки на пятак.

И, в общем, с горем пополам.

Справляюсь кое-как.

Но я обдумывал свой план,

Как щеки мазать мелом,

А у лица носить экран,

Чтоб не казаться белым (*69).

И я в раздумье старца тряс,

Держа за воротник:

– Скажи, прошу в последний раз,

Как ты живешь, старик?

И этот милый старичок

Сказал с улыбкой мне:

– Ловлю я воду на крючок

И жгу ее в огне,

И добываю из воды

Сыр под названьем бри.

Но получаю за труды

Всего монетки три.

А я раздумывал, как впредь

Питаться манной кашей,

Чтоб ежемесячно полнеть

И становиться краше.

Я все продумал наконец

И, дав ему пинка,

– Как поживаете, отец?

Спросил я старика.

– В пруду ловлю я окуньков

В глухой полночный час

И пуговки для сюртуков