Аллоген. Пенталогия
Шрифт:
Следующие несколько дней прошли для Максима в томительном ожидании. Аллоген делал вид, что вообще Макса не знает и всячески разыгрывал роль конкурирующего с ним самца.
За несколько дней под Аллогеном и на нем, побывали все девушки их блока, конечно за исключением Йоко, и соседнего блока, чем вызвал он ненависть поляков, которые после смерти Ланса взяли шефство над Гульнарой. Перемещались на работу и с работы, ходили в столовую, но ни одним словом с момента разговора в душевой они с Аллогеном не перекинулись.
Наступило
— Будь готов. Сегодня ночью мы уходим.
Максим начал вертеть головой, но возле себя Аллогена не увидел.
— Чего ты дергаешься, — вновь услышал он голос Аллогена, — стой спокойно и слушай. Сегодня ночью мы выйдем из лагеря. До этого времени веди себя спокойно и не волнуйся.
— Волнуется море, а мне не по себе, — подумал про себя Максим.
— Все будет нормально, — опять раздался у него в голове голос Аллогена.
Йоко словно что-то почувствовала и до конца дня хвостиком ходила за Максимом. Даже порывалась с ним пойти в туалет, когда Макс решил на всякий случай избавиться от лишнего груза перед побегом. Ведь всякое могло случиться и кто знает, что будет там за периметром. Было бы неприятно, если вдруг лишний груз из кишечника вдруг окажется в комбинезоне. Но как оказалось, комбинезон ему не пригодился.
Вечером, когда отключили свет и все обитатели блока неожиданно очень быстро уснули, Аллоген подсел к нему на его место и шепнул:
— Раздевайся.
— Зачем?
— Затем, что в этих костюмах мы далеко не уйдем. Они отследят нас по генетическим меткам.
— Понял, — сказал Максим и стянул с себя спальный комбинезон, — что дальше делать?
— Подожди немного, — прошептал Аллоген и замер.
Неожиданно небо окрасилось яркой синей вспышкой, и послышался звук взрыва. Ударная волна весьма ощутимо тряханула их барак.
— Пошли, — Аллоген схватил Макса за руку и потащил его к комнате контроля.
Когда они приблизились к ней, силового барьера там не было. В комнате находились какие-то непонятные Максиму приборы, и стояла с застывшими глазами акремонка, которую Макс называл «Замарашкой». Вдруг ее голова повернулась вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов. Что-то в ее организме издало отвратительный хруст, и акремонка упала на пол.
— Давай бегом, — крикнул ошарашенному Максу Аллоген и потащил его на выход на улицу.
Силовое поле над лагерем отсутствовало. Со стороны промышленного комплекса были видны отблески бушевавшего пожара. С той стороны были слышны людские голоса и топот ног бежавшей толпы. Патрульный корабль в окружении нескольких шаров сопровождения носился над лагерем, и было слышно, как антрацитовые вспышки поглощали бежавших людей. Они двигались в противоположную сторону. Навстречу им на платформах двигались отряды акремонцев.
— Вот и убежали, — мелькнула
Они добежали до границ лагеря и еще около двухсот метров бежали до леса. В лесу пришлось труднее. Одной рукой Максим придерживал свое хозяйство, которое при быстром беге очень мешало, а второй рукой раздвигал ветки деревьев, весьма болезненно хлеставших по телу. За спиной у них были слышны людские крики и свист двигателей кораблей неприятеля.
Они бежали, не останавливаясь, еще около получаса. Неожиданно Аллоген остановился и из дупла старого дерева извлек тюк одежды.
— Одевай, — приказал Аллоген и стал напяливать на себя темные штаны, свитер и армейские ботинки: — надо как можно дальше отойти от лагеря.
Глава 6
Светало. Они сидели возле костра на берегу небольшого ручейка и с увлечением грызли запеченного в углях ежа. Зажигалка, нож, соль, как и одежда, была подготовлена заранее, а насобирать сухого хвороста не составило много труда. Мяса было немного и, хотя оно было сыроватым, немного с песком, но после лагерной однотонной пищи ежик казался настоящим деликатесом.
Поначалу Максим отнесся скептически к предложению Аллогена о необходимости словить ежа и его съесть. Однако, когда тот вытащил из бурелома достаточно массивный игольчатый шар и точным броском шмякнул его о пихту, заставив тем самым ежа развернуться, Максим понял, что Аллоген знает что делает и принялся наблюдать за его действиями. Аллоген выкинул внутренности, промыл ежа в ручье, там же накопал глины, которой обмазал тушку снаружи и положил его в угли.
Макс полагал, что мясо ежа будет на вкус, как и мясо лягушек, которых в детстве, как-то раз с голодухи, они с одногруппниками наловили в местной речке — вонючке и жарили на прутиках. То ли в речке вместо воды были одни химикаты, то ли лягушки были не совсем правильные, но то, что после этой вкуснятины три дня, бессменная уборщица интерната баба Галя, проводила оперативно — розыскные мероприятия по установлению засранцев, задриставших все унитазы от бачка до потолка, отложилось у него в памяти на всю жизнь.
Вся брезгливость Максима улетучилась, когда Аллоген развернул глиняный ком и восхитительный аромат ударил ему в нос. Голова у Макса закружилась, и он чуть не захлебнулся собственной слюной. На вкус нежное мясо напоминало куриное и прямо таяло во рту. Они с Аллогеном полулежали на шикарном темно — зеленом мху и у Макса промелькнула мысль о том, что не хватает хлеба и зрелищ.
Впрочем, зрелище не заставило себя ждать и вывалилось из зарослей дикой смородины в виде огромного бурого медведя. Встав на задние лапы, медведь вытянулся в высоту почти в три метра и, судя, по его ехидному оскалу, Макс решил, что, скорее всего, медведь намерен полакомиться не ежом, а им. Перспектива передвигаться дальше по тайге, находясь в желудке у медведя, как-то его не прельщала.