Алмаз раздора. До и после Шерлока Холмса [сборник] [с илл.]
Шрифт:
Германский флот Открытою моря
Сначала успех был на стороне немцев, сумевших быстро пристреляться, и их эсминцы бесстрашно ринулись на англичан. Миноносцы «Дэринг», «Дриад», «Каллиопа», «Донегал» и «Ланкастер» были потоплены
С течением времени все новые и новые британские миноносцы вступали в битву, и вскоре соотношение по численности и огневой мощи было не в пользу доблестных немцев. Они потеряли крейсеры «Штутгарт», «Мюнхен» и «Франкфурт», а англичане — только «Карнарвон», добитый торпедой с крейсера «Регенсбург». Бой был жестоким и яростным, но он был лишь своеобразной прелюдией к противоборству главных калибров. С обеих сторон флотилии эсминцев устремлялись на главные корабли противника и схватывались на середине пути, любой ценой не давая врагу достичь своей цели. Как дерущиеся псы, все в пене, они носились по морю, едва не сшибаясь бортами, а вспышки выстрелов чуть не сносили краску с обшивки их противников.
Везде были видны искореженные и пылающие обломки, поскольку нефтяное топливо — мазут — превращало любой пораженный корабль в погребальный костер для экипажа. Это были достойные похороны для потомков викингов — англичан и немцев. Некоторые миноносцы, германские и британские, прорывались сквозь заслоны, и им удавалось выпустить торпеды по линкорам, пусть даже это сулило эсминцам верную гибель. Линкор «Мальборо» был торпедирован, как и при Ютланде, однако теперь он пошел ко дну со всем экипажем. «Орайон» также получил тяжелые повреждения и вышел из боя с креном ^двенадцать градусов на левый борт. Торпеды угодили в «Нью — Йорк» и в «Ринаун», но те остались в строю, поскольку их герметичные переборки выдержали удар. Во всех случаях нападавшие миноносцы уничтожались орудиями малого калибра. Потери немцев намного превосходили потери англичан. Линейный крейсер «Дерфлингер» под командованием капитана фон Газе получил огромную пробоину в носовой части и затонул почти мгновенно. Линкоры «Кайзерин» и «Гроссер Курфюрст» также были потоплены, на «Ольденбурге» были снесены все башни и надстройки. В этом бою особо отличилась американская эскадра под командованием капитана Боснелла. С обеих сторон никто не считался с потерями.
Уцелевшие моряки спасались, как могли. Остальные стояли по местам в смертельной круговерти сражения.
Битон разместил свои главные силы на флангах, надеясь охватить каждый немецкий корабль двумя союзными. Но фон Шпеер быстро перестроил флот в двойную колонну, чтобы противостоять маневру англичан. Началась честная артиллерийская дуэль, сначала на дистанции 17 километров, после сближения сократившейся всего до двенадцати. Корабли — гиганты шли параллельными курсами, почти не маневрируя, разве что немного рыская, чтобы сбить противника с прицела. У немцев дальномеры были лучше, поэтому они быстрей пристреливались. Однако английские орудия были мощнее, и они не оставляли противнику почти никакого выбора, что убедительно доказали цифры потерь. Один за другим германские корабли исчезали в клубах дыма и пламени.
Англичане учли уроки Ютланда. Хотя новые немецкие пятнадцатидюймовые снаряды и пробивали крыши орудийных башен, уничтожая экипажи и сами орудия, на этом их смертоносный путь заканчивался. Они не проникали в артиллерийские погреба, что вело к взрыву всего корабля. Однако палубы оставались по- прежнему слабо защищены, и у англичан, и у немцев поэтому большинство потерь было от навесного огня с пробоем палубы и взрывом крюйткамеры. Так погибли многие немецкие корабли, и та же участь постигла линкоры и крейсеры «Тайгер», «Инфлексибл», «Флорида», «Рипалс» и «Коллингвуд», разделивших трагическую судьбу крейсера «Куин Мэри» при Ютланде.
Серая фигура в серой одежде и с посеревшим лицом долгие часы стояла на мостике флагманского корабля. Это был кайзер. В пятнадцатикратный бинокль он наблюдал страшное зрелище. Час за часом он все глубже осознавал весь ужас происходящего. Люди родственной крови и похожих культур, происходившие от общих предков, сцепились в безумной схватке ни на жизнь, а на смерть. Кто знает, о чем он мог думать тогда!
Мыслями своими он возвращался к отцу, доброму златобородому гиганту, и к своей матери — англичанке. Да, по крови он был наполовину сродни тем, задраенным в отсеках по ту сторону прицелов. По какому роковому стечению обстоятельств или по какому злодейскому попущению случилось так, что их разделила смертельная вражда? Зачем это было нужно, когда Германия и так завоевывала мир своей промышленностью и опоясывала земной шар своими поселениями и колониями. Но бессмысленно было копаться в прошлом. Когда-то давно, много лет назад, была выбрана какая-то неверная стезя, и вот куда она привела. Наступили сумерки богов — самый ужасный момент во всей истории рода человеческого. Ответственность пала на него, но в глубине души он знал, что он сам лишь марионетка в руках судьбы, с неотвратимой предопределенностью приближающаяся к неминуемой гибели.
Но кто же виноват? Кто же понесет ответственность за случившееся? Франц — Иосиф, предъявивший Сербии безумный ультиматум? Или русский царь со своей поспешной мобилизацией? Или фон Тирпиц со своими головокружительными морскими планами, плоды которых Германия пожинает в эти трагические минуты? Или фон Шлиффен с его планом рывка через Бельгию, что должно было втянуть Англию в войну? Или его дядя, король английский Эдуард VII, всегда относившийся к нему с подозрением? Или он сам, когда устами своего канцлера в 1902 году с презрительным высокомерием отверг предложение о союзе с Англией?
В его усталом мозгу все эти факты явились совокупной причиной столь ужасного исхода. У его ног лежало изувеченное тело, кровь с которого обагрила его ботфорты и края серой шинели. Это был его верный адъютант фон Манн. Он обещал стоять до последнего и сдержал свое слово. Десять миллионов изуродованных трупов, десять миллионов душ, вот так же погибших во цвете лет, — за их смерть многие считали ответственным именно его. Он содрогнулся от представших перед ним видений прошлого. Они были прерваны появлением фон Шпеера, спешившего на мостик. Адмирал был ранен осколком в плечо, его побелевшее лицо искажала гримаса боли.
— Каково наше положение, адмирал? — спросил кайзер.
Фон Шпеер пожал плечами.
— Касаемо флота в целом — мы потеряли девять линкоров и четыре броненосных крейсера. Только что взорвался «Гинденбург». На нашем линкоре разбиты обе кормовые башни, на одной из носовых башен пробита крыша, вести огонь могут только два орудия. Как видите, нас обстреливают с обеих сторон, из всех труб частично уцелела одна, в машинном отделении вода, двигатели заливает. Мы не можем больше продолжать бой.
— А что англичане? Я видел, как взрывались их корабли.
— Сейчас сражение идет на фронте в пятнадцать миль. Многие корабли лишились антенн, связи почти нет. Вероятнее всего, потери составляют один их корабль за один наш.
— И что теперь?
— Не остается ничего иного, как драться до последнего.
В этот момент на мостик взбежал гардемарин с донесением.
— Переговорные трубы перебиты, герр адмирал! — прокричал он, отдавая честь. — Приказано доставить лично вам.