Алмазная пыль
Шрифт:
— Габи! Наконец-то!
— Что тут у вас?
— Ничего, просто утренняя репетиция провалилась… Никак не могу научить их щелкать.
— Что это значит, Сюзан?
— Щелкать пальцами — помнишь, «кник-кнак» [32] , который делали джетс и шаркс [33] ?
— В «Южной набережной» не «джетс анд шаркс», а панки и фантомы.
— Да, да, верно… Тем не менее, я с утра показываю им этот «кнак»…
— Сюзан…
— Что?
32
«Кник-кнак» —
33
«Джетс» («реактивные») и «Шаркс» («акулы») — враждующие уличные банды в мюзикле «Вестсайдская история».
— Ты свободна. Позволь мне поработать с ребятами, и я научу их делать и «кнак», и «клак», и «клик»…
Я поймала Душку и потащила его в репетиционный зал. Поставила его во главе банды фантомов, а сама возглавила группу панков. Репетиция началась.
Научить ребят щелкать пальцами правой руки оказалось делом непростым. Щелчки должны быть резкими, громкими, быстрыми и ритмичными. Все должны щелкать одновременно. Снова и снова повторяли мы первый шаг танца. Я знала, что если ребята освоят первый шаг, дальше всё пойдет гладко. Но им предстояла трудная работа.
— И еще раз сначала! — крикнула я. Душкина банда пошла на меня, с легкостью щелкая пальцами и хлопая, подбородки вздернуты, выражение лиц угрожающее. — Отлично! А теперь повторим еще раз.
Душка руками изобразил «тайм-аут». Ну что ж, парень прав. Наши дети окраин выбились из сил.
— Хорошо, — уступила я. — Мальчики идут на перерыв, а девочки остаются с Душкой разучивать вступление к танцу, в котором Мария и Тони впервые встречаются…
Спустившись со сцены, я смотрела на Душку. Приобняв Одайю, он умело вел ее в танце, — остальные девочки повторяли их движения. Он был превосходный танцор, а она — настоящая звезда. Когда она танцевала, по залу рассыпались искры.
Хриплый стрекот Душкиного мобильника взбудоражил тишину, вдруг воцарившуюся в зале.
— Выключить телефоны! — закричала Сюзан.
Я вытащила из рюкзака вопящую трубку и шепотом ответила:
— Да?
— Разве это не телефон Идана? — спросил до ужаса знакомый голос. У меня не было сомнений — Топаз. Я вышла из шумного зала в коридор.
— Да, это его телефон, — сказала я детским голоском. — Он в душе. Кто это?
— А ты кто?
— Его сестра. Сими. Что передать?
— Скажи ему, пожалуйста, что я нашел книгу, которая его интересует.
— А кто говорит? — спросила я писклявым голосом.
— И еще скажи ему, что всё так и есть, как мы думали, — уклонился он от ответа. — Не забудь, детка…
— Я никогда ничего не забываю! — пропищала я. — Я очень серьезная девочка.
Подойдя к входным дверям Центра, я выглянула на улицу. «Мерседес» исчез. Кто-то курил на другой стороне улицы. Обычный прохожий?
Тяжело дыша, ко мне подошел вспотевший Душка.
— Отличная
— Устала?
— Боюсь. Всё время боюсь. Видишь высокого мужчину вон там?.. Мне кажется, он за мной следит… И еще, после обеда был угрожающий телефонный звонок…
— Ты слишком взвинчена, Габи. Это можно понять, но тебе сейчас лучше лечь спать. Утром всё будет не так страшно.
— Да… Видимо, ты прав, но нам нужно еще немного порепетировать…
Я протянула ему мобильник:
— Твой новый друг тебя искал.
Это его ничуть не смутило:
— Топаз? Что он хотел?
— Сказал, чтобы ты ему позвонил. Что-то, связанное с книгой, которую ты искал.
Душка посмотрел на телефон, потом сунул его в карман.
— Почему ты не звонишь? Он ждет…
— Это не срочно… Пойду, приготовлю кофе. Хочешь?
Я хотела.
В одиннадцать свет в Культурном центре, наконец, погас, и все разошлись.
— Пошла спать… — помахала я Душке. — Завтра поговорим…
Единственное, чего мне хотелось, было быстрое развлечение, которое смогло бы меня отвлечь и погрузить в глубокий сон без сновидений. Алкоголь и мужчина — эта волшебная формула всегда прекрасно на меня действовала.
Я поставила машину на углу улицы Фришмана возле «Мартина и Игона» — нового модного бара, сменившего «Маленькую итальянку», построенную на развалинах испанского паба. Одед — выдающийся бармен и холостяк нарасхват — надраивал стойку бара. Увидев меня, он приветственно помахал.
— Смотри, — сказал он, когда я подошла. Повертев бокал на одном пальце, он подбросил его в воздух, поймал и снова завертел. Я влезла на высокий стул и лениво похлопала в ладоши.
— Потрясающе, — апатично сказала я. — Приготовь мне, как обычно…
Мы с Одедом вместе учились в театральной студии. Оба мечтали о театре «с кулаками», о боевом авангарде. Сидим, бывало в кафе, жалуемся на то, что государственный театр становится всё более коммерческим, а сами мечтаем, чтобы нас туда приняли. Чтобы дали шанс. Всего один шанс. Роль всей жизни.
Пару месяцев назад мы встретились в «Мартине и Игоне». Вот во что воплотились наши мечты — руководительница драмкружка и бармен, который иногда снимается в рекламных роликах или в дипломных работах друзей.
Одед бросил в шейкер два кубика льда, влил рюмку водки и капельку мартини и стал умело его встряхивать. Затем налил напиток в бокал и украсил его лимонной корочкой.
— Что нового? — спросила я.
Он показал на двух парней в конце бара.
— Кто это?
— Киношники. Новый товар. Правда, симпатяги? Думаю, что правый — тот еще бабник.
Без всякого промедления я уставилась на них, оценивая. «Бабник» сразу это почувствовал и улыбнулся, с подчеркнутой мужественностью приподняв пивную кружку. Он был точной копией Ривера Феникса — в местном исполнении. Слегка утонченный, слегка печальный. Второй, развернувшись, стал меня разглядывать. Он был не так накачан, но гораздо интереснее. Дело вкуса. Как водка с мартини.